Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников. Марк Уральский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ поклонник Ницше.

      Другой показательный пример – утверждение Томаса Манна, что Горький, мол, построил «своего рода мост между Ницше и социализмом» [МАНН], – в его статье-послании по случаю 60-летней годовщины со дня рождения Максима Горького в 1928 году. В январе 1930 года Горький получил письмо от немецкого поэта Вальтера Гильдебранда. Оно весьма точно отражает начало кризиса этой идеи:

      «Признаешь водовороты Ницше и в то же время являешься коммунистом, с другой стороны – ты коммунист, на которого Ницше смотрит с презрением. Я почитаю Райнера Мария Рильке, этого большого одинокого человека, ушедшего в себя, и в то же время я чувствую сродство и единомыслие с Вами». Но отношение Горького к Ницше в это время было уже резко отрицательным. В статьях «О мещанстве» (1929 г.), «О старом и новом человеке» (1932 г.), «О солдатских идеях» (1932 г.), «Беседы с молодыми» (1934 г.), «Пролетарский гуманизм» (1934 г.) и других он, по сути, проклял Ницше как предтечу нацизма. Именно Горький стал главным проводником этого мифа в СССР, что, впрочем, объяснимо, ибо в эти годы значительная часть интеллектуальной Европы (Ромен Роллан, Томас Манн и другие), напуганная фашизмом, отвернулась от своего прежнего «кумира» [БАСИНСКИЙ (II)].

      Когда же Максим Горький был канонизирован как основатель советской литературы, ее первый классик и высший авторитет, открыто писать о его ницшеанских симпатиях было категорически запрещено: эта тема обходилась стороной в научном горьковедении более 50 лет, вплоть до эпохи «перестройки». Одновременно в СССР происходило повсеместное очернение имени Ницше, официально получившего статус «главного идеолога» немецкого фашизма. Из биографии Ницше известно, что его сильно волновала будущность его философского наследия, и насколько верно по отношению к его собственному мировоззрению в будущем будут

      поняты его мысли, которые сам он определял как «странные и рискованные». В мае 1887 года он делился со своей давней приятельницей Мальвидой фон Мейзенбург опасениями, что его деструктивно-конструктивная философия, которая могла бы стать благословением для человечества, может оказаться и величайшим бедствием, и зависит это от многих обстоятельств и случайностей. В другом письме к ней он признается: «Меня все еще ужасает мысль, как совершенно неподготовленные люди однажды воспользуются моей философией». При этом он честно предупреждал мир о ее «взрывоопасности»: «Я – бедствие…», «Я – динамит»[ИОНКИС].

      Как профетический философ Ницше явно чувствовал, что «в последние дни явятся наглые ругатели, поступающие по собственным своим похотям» (2-е Петр) и что имени его суждено «пострадать, чтобы очиститься». Еврейская тема у Ницше – тому особый пример, ибо именно с ней во многом связана его «подмоченная» репутация философа-гуманиста. Поскольку, как отмечалось выше, высказывания Ницше на любую тему не могут быть однозначно интерпретированы, тем более в определениях с окончанием на «-фоб» (от греч. phobos – страх) и «-фил» (от греч. philos – друг, любящий), нацисты, исключив из текстов Ницше не устраивающие СКАЧАТЬ