Дежавю. Антология. Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

      Не о безумной Северной Корее

      И не о том, как Сирия горит, —

      О чем-нибудь совсем другом, скорее,

      Хотел бы я сейчас поговорить.

      Допустим, о парижском листопаде,

      О смоге, что над городом навис,

      О старике, что просит Христа ради

      У приоткрытой двери в Сен-Сюльпис.

      О том, как сердцем слившись с гулким храмом,

      Там можно без труда забыть про то,

      Что есть Москва с ее курбан-байрамом,

      А на Донбассе зона АТО…

      Но проходя по улицам знакомым,

      Где вроде бы привычно все глазам,

      Я чувствую, как прочно с веком скован, —

      С тем самым, что, увы, непрочен сам.

      Когда дверь в чьей-то хате вышиблена

      И шатается в ней сквозняк,

      Горек вид занавесок с вышивками,

      Что колышутся на гвоздях.

      Нет порою в жизни отдушин,

      А душа в сплошных синяках, —

      Только все это, Боря, одюжим,

      Ибо иначе нам никак.

      И у киевского Владимира

      Нас одарит покоем та, —

      Дорогая мне, а тебе – родимая, —

      Приднепровская красота.

      Восточными словами, как урюком,

      Подслащивал поэт свой пресный быт,

      А проходя по Трубной, слышал – в люках

      Река Неглинка, спрятавшись, бурлит.

      И сквозь чугун в оставленные щели,

      Казалось, шепчет темная вода

      О дне, когда прощавшихся с Кащеем,

      Здесь поджидала страшная беда.

      Над городом печаль в гудках басила,

      Летя от стен Кремля на Колыму…

      Но девочкою лет шести Россия

      Надолго в память врезалась ему.

      Слепая и губительная сила,

      Что двигалась от Сретенских ворот,

      Ее водоворотом уносила, —

      Водоворотом, звавшимся – народ.

      В Колонном зале, в пальцах комкав шапки

      И не стесняясь набегавших слез,

      У пьедестала с гробом шагом шатким

      Свою беду и боль поток тот нес.

      Слиянием мистерии и яви

      В прикрытых крепом люстрах свет не гас,

      Но даже если розы там не вяли,

      То стража их меняла каждый час.

      А с Трубной кровь уже смывали чью-то,

      Следы беды сметали поскорей,

      И мартовские ветры дули люто

      Меж траурных столичных фонарей.