Поэзия Серебряного века (сборник). Николай Гумилев

Чтение книги онлайн.

      Бушует снежная весна.

      Я отвожу глаза от книги…

      О, страшный час, когда она,

      Читая по руке Цуниги,

      В глаза Хозе метнула взгляд!

      Насмешкой засветились очи,

      Блеснул зубов жемчужный ряд,

      И я забыл все дни, все ночи,

      И сердце захлестнула кровь,

      Смывая память об отчизне…

      А голос пел: Ценою жизни

      Ты мне заплатишь за любовь!

      Среди поклонников Кармен,

      Спешащих пестрою толпою,

      Ее зовущих за собою,

      Один, как тень у серых стен

      Ночной таверны Лиллас-Пастья,

      Молчит и сумрачно глядит,

      Не ждет, не требует участья,

      Когда же бубен зазвучит

      И глухо зазвенят запястья, –

      Он вспоминает дни весны,

      Он средь бушующих созвучий

      Глядит на стан ее певучий

      И видит творческие сны.

      Вербы – это весенняя таль,

      И чего-то нам светлого жаль,

      Значит – теплится где-то свеча,

      И молитва моя горяча,

      И целую тебя я в плеча.

      Этот колос ячменный – поля,

      И заливистый крик журавля,

      Это значит – мне ждать у плетня

      До заката горячего дня.

      Значит – ты вспоминаешь меня.

      Розы – страшен мне цвет этих роз,

      Это – рыжая ночь твоих кос?

      Это – музыка тайных измен?

      Это – сердце в плену у Кармен?

      Ты – как отзвук забытого гимна

      В моей черной и дикой судьбе.

      О, Кармен, мне печально и дивно,

      Что приснился мне сон о тебе.

      Вешний трепет, и лепет, и шелест,

      Непробудные, дикие сны,

      И твоя одичалая прелесть –

      Как гитара, как бубен весны!

      И проходишь ты в думах и грезах,

      Как царица блаженных времен,

      С головой, утопающей в розах,

      Погруженная в сказочный сон.

      Спишь, змеею склубясь прихотливой.

      Спишь в дурмане и видишь во сне

      Даль морскую и берег счастливый,

      И мечту, недоступную мне.

      Видишь день беззакатный и жгучий

      И любимый, родимый свой край,

      Синий, синий, певучий, певучий,

      Неподвижно-блаженный, как рай.

      В том раю тишина бездыханна,

      Только в куще сплетенных ветвей

      Дивный голос твой, низкий и странный,

      Славит бурю цыганских страстей.