Петр III. Загадка смерти. Олег Иванов
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Петр III. Загадка смерти - Олег Иванов страница 66

СКАЧАТЬ которое не сделалось бы ей известно…»305 С другой стороны, Екатерина II, по ее собственным словам, очень не любила, чтобы ее обманывали: «Самым унизительным положением мне всегда казалось – быть обманутым; будучи еще ребенком, я горько плакала, когда меня обманывали, но зато я делала все то, что от меня хотели, и даже неприятные мне вещи с усердием, когда мне представляли действительные доводы»306. Вряд ли у убийц Петра Федоровича могли быть разумные аргументы.

      Сохранились высказывания Екатерины II, в которых она винит во всем – перевороте и смерти – самого бывшего государя. Так, в письме к Гримму она замечает: «Все дело заключалось в том, чтобы или погибнуть вместе с сумасшедшим, или спастись вместе с народом, который хотел избавиться от него[79]. Если бы он вел себя благоразумнее, с ним бы ничего не случилось(курсив наш. – О. И.)307. Не совсем ясно, на что намекает императрица: на благоразумное поведение во все время супружества или после ареста? В своих кратких заметках Екатерина II вновь возвращается к этой теме и пишет: «Камергер Пассек часто говорил о Петре III, что у этого государя нет более жестокого врага, чем он сам, потому что он не пренебрегает ничем из всего, что могло ему повредить»308.

      Желала ли Екатерина II Петру Федоровичу смерти (по словам императрицы, он молил ее о сохранении жизни)309? Если верить ее утверждениям и некоторым документам, то нет. Так, в одном из исторических фрагментов Екатерина II писала: «Были намерения отослать его из этого места (Ропши. – О. И.) в Шлиссельбург и, смотря по обстоятельствам, приказать через некоторое время отправить его в Голштинию с его фаворитами, настолько его личность была мало опасной»310. В письме к Ст.-А. Понятовскому Екатерина упоминает первую часть проекта – отправку в Шлиссельбург, не говоря ни слова о Голштинии311. В.Н. Головина подтверждает слух о подобном намерении. Передавая рассказы современников, она пишет: «…Было решено, что Петра III отошлют в Голштинию. Князь Орлов и его брат, граф Алексей, пользовавшиеся тогда расположением императрицы, должны были отправить его. Приготовили корабли в Кронштадте и на них хотели отправить Петра с его батальонами в Голштинию. Он должен был переночевать накануне отъезда в России, близ Ораниенбаума…»312 В этом сообщении примечательно то, что современник пытается возложить ответственность за срыв отправки Петра Федоровича на Орловых. Однако уже то, что на них была возложена подобная задача, говорит, что они были сторонниками подобной идеи. Внезапная смерть Петра Федоровича не позволила ее реализовать. Правда, если вспомнить судьбу Ивана Антоновича, его братьев и сестер, подготовка к отправке бывшего императора в Голштинию затянулась, а скорее всего, не имела бы места. Те, кто его предал, ни за что на свете не согласились бы выпустить его на свободу. К. Сальдерн пишет, что Екатерина могла позволить Петру Федоровичу ехать на родину, поскольку его отречение было признано австрийским и французским дворами313. Известно также, что и Фридрих II признал отречение бывшего императора, СКАЧАТЬ



<p>79</p>

Эта мысль несколько раз встречается в записках Екатерины II. Так, в одном из вариантов последних она пишет: «…Дело шло о том, чтобы погибнуть с ним или через него, или же спасать себя, детей и, может быть, государство, от той гибели, опасность которой заставляли предвидеть все нравственные и физические качества этого государя» (Там же. С. 423, 466). В заметках на книгу аббата Денина «Опыт о жизни и царствовании Фридриха II, короля Прусского», появившуюся в Берлине в 1788 году, она замечала: «Императрица Екатерина II вступлением на престол спасла империю, себя самое и своего сына от безумца, почти бешеного, который стал бы несомненно таковым, если бы он пролил или увидел пролитой хоть каплю крови; в этом не сомневался никто из знавших его, даже из наиболее ему преданных» (Там же. С. 695). Особо приближенный Петром Федоровичем английский посланник Р. Кейт подтверждает оценку Екатериной психического состояния своего супруга: «Не могу не присовокупить к сему, что и сам я, и многие другие проницательные особы стали недавно примечать в нем значительные перемены по сравнению с тем, что было еще несколько месяцев назад; непрестанный вихрь и суета вкупе с лестью низменных куртизанов до некоторой степени повредили его рассудок» (Кейт Р. Русский двор в XVIII веке. С. 223).