Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней. Николай Коняев

Чтение книги онлайн.

      Еще при игуменстве Ионафана перешел Дамаскин в «третий род» монастырской жизни.

      1 июня 1827 года о. Ионафан благословил его идти на жительство в пустынь.

      Вблизи пустыни выстроили в дальнейшем Коневский скит, а тогда здесь была только келья, стоящая на берегу озера. Келья была разделена на четыре комнатушки. В одной Дамаскин занимался рукоделием, в другой – переписывал книги Святых отцов, в третьей – совершал молитвенное правило и поклоны. В четвертой комнатке стоял сосновый гроб…

      Гроб служил Дамаскину постелью, а одеялом была крышка… Когда Дамаскин согревался « могильною теплотою, то открывал деревянное свое одеяло».

      «Трудно представить себе что-либо более простое, что-либо более скромное, – писал побывавший в келье Дамаскина проф. А.А. Бронзов. – И однако эта убогая хижина вмещала в себя великого подвижника, была свидетельницею его трудов, молитв, бессонных размышлений о Боге… О многом бесконечно поучительном она рассказала бы. Как назидателен уже один гроб, в котором подвижник обычно почивал, когда бренная плоть его требовала отдыха? Бессмертный дух о. игумена, казалось, витал среди паломников, зашедших в его избушку, и поучал их… хотя бы одними лишь бездушными предметами, оставленными этим удивительнейшим иноком… и всегда, конечно, будет поучать. Огромный крест у стены – дело рук о. игумена… Посаженные им деревья, уже значительно выросшие, – все это и подобное поучительнее многих слов, многих книг…»

      В.И. Немирович-Данченко, рассказывая о келье Дамаскина, приводит рассказ отца Макария…

      «Раз он кленовую палочку так взял да и посадил в землю, а она из себя корень пустила. Ишь теперь дерево какое райское вышло. Гущина… Сила-дерево. А сам-то без рук, без ног. Как кого умудрит Господь! А вот это дерево, по-моему, большая лапа зовется, потому что у него лист этакой».

      Отец Макарий поведал В.И. Немировичу-Данченко, что на посещавших его келью паломников Дамаскин производил странное впечатление. Они ощущали, что, говоря с ними, Дамаскин думал о чем-то другом.

      – В какую-то сокровенность прозирал…