Монастырек и его окрестности. Пушкиногорский патерик. Константин Маркович Поповский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ до адского пламени, если даже в адском огне он остается свободным человеком, отвечающим за свою жизнь и свои деяния?.. А вот ты, монах, со всей своей святостью вечно будешь гореть в огне, и некому будет подать тебе глоток воды или вытереть потный лоб… Впрочем, довольно об этом… Я ведь спрашивал тебя о радости, отче… О радости, которую трудно удержать и которая уходит от нас, не спрашивая нашего разрешения, как будто мы в чем-то перед ней виноваты… Но теперь я вижу, что ты тоже не можешь ответить мне на этот вопрос… Тогда, быть может, займемся чем-нибудь попроще?

      Он подошел к сидящему Иллариону и потряс перед ним все тем же белым платком.

      – Видишь этот платок, отче? – сказал он, и в глазах его появился какой-то новый свет, которого не было прежде. – Угадай-ка теперь, если я высунусь в форточку и им потрясу, где его увидят раньше, в Преисподней или в Раю?.. И какая награда ждет играющего в эти небесные кости, если окажется, что я выиграл по всем статьям?.. Ответь, отче.

      – Откуда мне это знать, – тихо сказал отец архимандрит, чувствуя, как что-то ужасное, не имеющее ни вида, ни облика медленно просачивается сквозь стены и окна, заставляя леденеть от холода всех, кто еще не разучился слышать.

      – Откуда мне знать, – передразнил его Моисей и вновь глухо засмеялся.

      – И это говорит тот, кого Бог избрал быть примером для всех нас, – продолжал он, высоко поднимая белый платок. Потом он открыл нижнюю форточку и, окликнув кого-то стоящего внизу, замахал платком, далеко высунув из форточки руку.

      «Словно бьющаяся птица», – почему-то успел подумать Илларион.

      Снизу что-то прокричали, и в ответ Моисей вновь потряс в воздухе платком, и сразу же во дворе, слегка приглушенные стеной и оконным стеклом, ударили по барабанным перепонкам, загрохотали винтовочные выстрелы, разбегающиеся эхом по монастырю.

      Странным могло показаться, что отец Илларион не тронулся с места, не вздрогнул и не вскрикнул, но по-прежнему сидел, не отводя взгляда от улыбающегося Моисея.

      Затем выстрелы прекратились, но зато еще отчетливей сделался голос отца эконома, по-прежнему плывущий над монастырем.

      «Со святыми упокой», – пел этот, едва слышный, голос.

      – Ну-ка, ну-ка, – сказал Моисей, заглядывая в окно, – что это тут у нас за певец?

      Там, посреди лежащих тел, стоял отец эконом и из последних сил пел «Со святыми упокой»… Потом он попятился и, размазывая по лицу кровь, сначала сел и только потом упал, продолжая хрипеть.

      Чей-то одиночный выстрел навсегда прервал его пение.

      – Вот и все, – сказал Моисей и глубоко вздохнул, как будто закончил тяжелую работу.

      Потом наступила тишина, и только стая замерзших воронов, каркая и галдя, поднялась над монастырем и сразу же вернулась обратно.

      – Да ты, я посмотрю, совсем бесчувственный какой-то, – сказал, наконец, Грозенбах, подходя к сидящему архимандриту. – СКАЧАТЬ