Монастырек и его окрестности. Пушкиногорский патерик. Константин Маркович Поповский

Чтение книги онлайн.

      А ярмарка, между тем, все текла и текла, то устраивая людские водовороты, то расступаясь перед бесформенными тетками, блестевшими от пота, то звеня пестрыми цыганами или совсем потерявшими стыд наехавшими туристами, чьи обнаженные, загорелые тела заставляли проходящих монахов опускать глаза и быстро креститься, а трудников, наоборот, издавать разного рода изумленные восклицания вроде «Видал?» или «Ни хрена себе!», или даже изумленное «Вот это жопа!», после чего раздавался гомерический хохот, которого пугались идущие рядом и дребезжали в братском корпусе стекла…

      «А ведь что же это получается, – говорил отец наместник, глядя на плывущую мимо толпу. – Получается, что если бы вся эта толпа захотела бы вдруг попасть в наш храм, то ведь и четверти бы ее в него не поместилось бы, наверное… Ведь так, отец благочинный?»

      «Что же тут такого, – отвечал отец благочинный, звеня для привлечения клиентов в глиняный колокольчик. – Храм у нас маленький, всех желающих вместить, слава Богу, не может. Пускай вон на улице стоят, если не лень».

      «А я тебе разве об этом говорю? – сердился отец наместник, пытаясь внятно изложить пришедшую ему в голову мысль. – Я тебе говорю, что народ у нас совсем разболтался и вместо того, чтобы в храме стоять, бегает вон по ярмаркам, как оглашенный. А это значит – не только что Богу, но и нам урон довольно немалый».

      «Ох, ты какой, – отвечал отец благочинный, не понимая, шутит отец наместник или говорит серьезно. – Да если бы он весь в храме стоял, то мы тут с тобой и рубля бы не заработали сегодня. Уж не сомневайся».

      Сказанное хоть и было произнесено шутливо, было между тем совершенно справедливо, так что отцу наместнику скрепя сердце оставалось только пожать плечами и согласиться.

      Ярмарка тем временем лениво текла мимо монастырских ворот, спускалась мимо большой и всеми забытой палатки «Союзпечать», откуда смотрели на праздничный народ чьи-то любопытные лица, а затем вновь растекалась по городской площади, мимо этой России, которой следовало поскорее подняться и возвышаться, если уж не было у нее никакого другого стоящего дела.

      Вот прошел сам директор пушкинского Заповедника господин Василевич, чья широченная спина напоминала одновременно и аэродром, и антикварный шкаф работы итальянского мастера 18-го века Бертолуччи Красивого.

      Вот прошел вслед за ним и его вечный враг Петя Быстров, обессмертивший свое имя гениальным по простоте выражением, понятным каждому русскому. «И так сойдет» – говорило это выражение, которое с Петиной легкой руки получило гражданство далеко не в одних только Пушкинских горах

      А после Пети прошел мимо Шломо Маркович, единственный еврей, оставшийся на сегодняшний день в Пушкинских горах и державший в конце улицы небольшую продуктовую лавку, прославившуюся своей вывеской, на которой аршинными буквами было написано: «Антисемитам не отпускаем». Первоначально народ возле надписи толпился, но в магазин заходить не решался, но потом привык и на вывеску внимания уже не обращал.

      После Шломо шли цыгане, которые, в отличие от Шломо и ему подобных, плодились СКАЧАТЬ