Склейки. Наталья Лебедева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ охранник на входе, домофон внизу, домофон на этаже. – Я загибаю пальцы. – Сотрудников мало, коридоры узкие, каждый чужак как на ладони. Что еще думать?

      – А вечный бардак? Охранник спит, брусочек под дверь, чтобы не искать ключей. – Указательный Димин палец ложится на загнутый большой. Больше перечислять нечего, но пунктов и так довольно. – Так что не бойся, это не наши.

      Но я упряма:

      – Могут быть не наши, а могут быть и наши. Как знать?

      – Не наши.

      – Почему?

      – Потому.

      – Ты точно знаешь?

      – Точно.

      – Расскажи.

      – Незачем. Тебе знать – незачем.

      – Врешь ты, вот что.

      – Вру. – Дима покорно соглашается и смотрит на меня, смеясь глазами.

      – А зачем? – говорю я, играя звуками слов, словно шаловливый ребенок.

      – Ты мне нравишься… – Он виновато пожимает плечами.

      Хищная камера на тонких ногах бегает за мной по узким коридорам, раскрывает объектив, выплевывает стекла, которые мешают ей меня съесть. Стекла сыплются на пол и хрустят под тонкими ногами штатива. Кто отпустил ее одну гулять по коридорам? Кричу во сне, приходит мама.

      – Ты что?

      – Ма-ам, – виновато шепчу я, прижимая лицо к ее груди. Ночнушка тонко пахнет стиральным порошком, руки – кремом, запах которого я помню еще с детства. – Я тебе не говорила…

      Мама охает, прижимает ко рту руку:

      – Бедная моя, что же ты не сказала? Как же ты?

      – Я боялась, что ты не пустишь меня на работу.

      Она долго гладит мою голову, лежащую у нее на коленях, молчит.

      – Обещай, что не будешь там задерживаться, – говорит она. – Хочешь, я лягу здесь, с тобой?

      – Хочу, мам.

      Глаза закрываются, темнота уносит меня, но там, в темноте, витают тонкие мамины запахи.

      – Мам, – шепчу я, ненадолго выныривая, – а у меня сегодня было свидание. Мы вместе работаем. Он присмотрит…

      – Ты спи, – говорит мама, и я засыпаю.

      30 ноября, среда

      Старые казармы хорошо смотрятся в кино: Фандорин взбегает по мощным широким лестницам, придерживаясь рукой за ажурные кованые перила, прыгает по изящным изломам крыш и, перегибаясь, смотрит вниз на заснеженный двор.

      А мне здесь очень плохо. Я вдыхаю запах канализации, мерзну в темных коридорах, боюсь прислониться к липкой стене.

      Мне показывают комнаты: маленькие, перегороженные шкафами. Входя, я упираюсь взглядом в их фанерные спины. Обои выцвели, вещи валяются как попало, следы потеков украшают стены и потолок желто-зелеными заплесневелыми кляксами, отслаивается и падает кусками штукатурка. Говорят, большой пласт, рухнув, едва не убил ребенка. Идем в комнату, где это случилось: дыра в потолке зияет ромбами гнилой обрешетки.

      Кухня заброшена: загаженные плиты, окно, разбитое и заложенное фанерой, свернутые краны и ручки.

СКАЧАТЬ