Судный день. Александр Ольбик

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Чугунная дверца болталась на одной петле, и если бы кто-то не догадался подвязать ее бечевкой, давно бы рухнула на пол, и кто знает, не пробила бы она тогда ветхий пол и не упала бы на голову соседа снизу, что спит и видит этаж Булгакова в своей земельной книге.

      Старушка, сидящая в средней комнате, видимо уверовавшая, что красть из музея нечего, пребывала почти в сомнамбулическом состоянии и вязала спицами длинный синий чулок. Нуарб аж залюбовался этой искусницей, даже головы не поднявшей, когда он подтаскивал к печи тот самый комод, на котором Михаил Афанасьевич создавал своих Мастеров-Маргарит. Запрыгнув на него, он примерился и легко дотянулся до изразца, описанного Маэстро при последнем их разговоре. Здесь, достав из пакета молоток, осторожно обстучал печь. Сомнений не было: в Том Самом Месте – глухой, потаенный звук, который холодит сердца всех кладоискателей. Втиснув в шов острый конец фомки и поднажав на нее, Нуарб почувствовал, как выходит из своего векового гнезда изразец, образовывая постепенно расширяющуюся щель. Чтобы не напугать охранительницу, занятую синим чулком, работал он тихо и аккуратно, осторожно укладывая у своих ног вынутые плитки с присохшими к ним кусками глины.

      И такая его охватила будничность, видимо, навеянная тишайшим шелестом липы за окном, солнечными зайчиками на стенах и в стеклах фотографий, что невольно послышались чарующие звуки… «В парке Чаир распускаются розы…» Он представил себе, как стоя у комода, писатель что-то вяжет пером на бумаге, то и дело макая его в чернильницу, потом делает какие-то заметки на полях, пальцами пытается что-то снять с кончика пера, и вновь приступает к сочинению. Воображение никогда не предает, если речь заходит о вещах венценосных.

      Он просунул руку в открывшееся ему квадратное отверстие и – о, чудо! – пальцы ощутили прикосновение к холодному предмету. Затаив дыхание, он осторожно достал находку. Это была коробка из тонкой жести, с каким-то потускневшим изображением на крышке. В таких во времена НЭПа и несколько позже, продавалась знаменитая карамель фабрики имени… Впрочем, имени кого уже не важно. Важно было то, что начинка эта была способна выделять у потребителей такое количество слюны, которое при желании можно было бы использовать, чтобы окропить все некрополи, все мавзолеи, и всех великих в них содержащихся…

      Осторожно, чтобы не уронить, он сунул жестянку в пакет, где уже дремали молоток с фомкой. И все так же легко и бесшумно спрыгнул с комода.

      И как будто оборвались провода, и связь затухла: во всяком случае, ни одной ассоциации, ни одного имени или намека на «МиМ» у него под коркой и над ней уже не было. Да и сколько можно мусолить одно и то же? Хоть бы что-то новенькое, а так – лишь пародия на близких и далеких светочей. Злодеев и прохиндеев разного калибра… Убийц, отравителей, душегубов, в которых нет свободного места хотя бы для одной молекулы добра… Так им и надо… Молодчина Михаил Афанасьевич, загнул тварям салазки!

      Чтобы оставаться СКАЧАТЬ