Асистолия. Олег Павлов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ том, что здесь оборвалась чья-то жизнь.

      СХЕМА МЕТРОПОЛИТЕНА.

      Это стало так важно. Потому что сам спускался что ни день туда, в метро, куда-то ехал, втискивался в эти вагоны, входил и выходил, пересаживался с линии на линию. Огромное мертвое подземное царство. Однажды увидел… Мальчик с белой булкой, такой сразу же повзрослевший и сильный в порыве помочь пожилой женщине, уступая ей место. Поразил этот белый хлеб в детских руках, как само добро. И это был вагон метро. Всем видениям и кошмарам в его сознании противостоял с тех пор этот мальчик с булкой. Может быть, потому что ничего не боялся? Одетые мрамором своих эпох станции… Станция. Какая же это была станция?

      Пытался представить, придумывал себе… Верил, что сможет почувствовать. Но как это могло остаться неизвестным? И мучительно не знал ничего ни о смерти, ни о жизни отца. Когда-то пытался, но сдался и должен был осознать, что женщина, давшая ему жизнь, ничего не помнила. Да, могла забыть, куда же поехал ее муж… То есть что же в тот день заставило его куда-то поехать… Порой он с ужасом чувствовал, что смерть отца освободила его… Освободила. Но для чего? Для чего?!

      Вдруг раздается этот телефонный звонок…

      «Здравствуй, как ты?»

      «Кто это?»

      «Ну, как мать?…»

      «Что вы говорите? Кто вам нужен?»

      Гудки… Оборвалась связь…

      Проходит минута, еще одна. Телефон молчит.

      Потому что этого не может быть.

      Но улыбнется своей странной улыбкой, вдруг подумав: все может быть. То, чего не может быть, – это и может быть. Как будто только что явственно сказал: «Может быть, может быть…»

      КАРТИНА ВТОРАЯ

      Сад наслаждений

      Двое уродцев беспризорных – сука и кобель, подловили друг дружку. Казалось, собаки срослись. Похожее на мутанта существо родилось прямо на людной московской улице, пугая прохожих, потому что, наверное, с первых же минут ужасно страдало. Так они были беспомощны и напуганы, почуяв какую-то смертельную свою связь, пойманные собою же и непостижимо для себя – но не обездвиженные совсем, в испуге шарахаясь от людей, изворачиваясь, начиная истошно лаять, почти визжать, раздирая себя по-живому. Пока не устрашила боль. Измученные, стояли враскорячку, не двигались: задыхались, тряслись… И когда обрели вдруг свободу, отцепились, сил хватило даже не разбежаться – отбежать. Там же, в уличной сутолоке, нашлись сочувствующие. Но жалели глупую сучку – и всерьез осуждали несчастного пса, хоть мучился, поскуливал и зализывал багровое, что свисало то ли как пуповина, то ли вылезшая наружу кишка.

      Эту вроде бы отвратительную мгновенную сценку – попавшее на глаза – он почему-то вспомнит… Очень скоро – и, наверное, поэтому с усмешкой: дожидаясь приема у врача. И за нее цеплялось такое же, болезненное и потом отвратительное. Гонорея в двадцать лет. И то, что доставшейся женщиной оказалась заразная сучка, СКАЧАТЬ