Асистолия. Олег Павлов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Плоть в исполинских мраморных статуях, как живая…

      Лабиринт залов, переходящих один в другой по прихоти эпох…

      Тысячи предметов, поднятых на поверхность со дна времен: все уже тонули и погибали в их пучинах… И эти устрашающие то своей огромностью, то самой физической реальностью изображения, застывшие в золотых рамах. Проемы их красочные в стенах, даже самые огромные, похожи на окна. Чудилось, из окон своих домов смотрят молчаливые люди в старинных одеждах.

      Сюда привел своих учеников школьный учитель рисования.

      О, слепой Карандаш… Он думал, что они внимали его рассказам, пристраиваясь у каждого алькова стайкой амурчиков, чтобы, не ведая стыда, жадно разглядывать женские прелести. Страшная сила, как же было ею не проникнуться и еще долго, долго блуждать, чтобы все обойти, но так и не обрести покоя…

      Учитель входит в класс… Он похож на верблюда. Долговязый, сгорбившийся под своим грузом – это классный журнал.

      Он все помнит – не зло, но очень зорко и чутко запоминает. «Здравствуйте», – обращение ко всем и каждому. На его уроках не звучало ни имен, ни фамилий. И никого не вызывал к доске. Это чем-то претило. Подходил к ученику – и только с ним говорил. С кем-то говорил – кого-то переставал замечать. Его оценки: «отлично», «хорошо», «посредственно»… Как бы реплики. Он доволен, удовлетворен – или он разочарован, ему скучно.

      Поведение этого человека не могло остаться незамеченным. Оно удивляло и возмущало учителей истории, литературы, математики, химии, биологии… Вслух звучало: «Это непедагогично». Казалось, новичок хотел выделиться, поэтому и к нему, чтобы дать это понять, но уже в учительской – в царстве нервных обидчивых женщин – обращались на вы, пользуясь только этим личным местоимением. И если учителю рисования приходилось что-то выслушивать, он смущался и молча кланялся в ответ с медлительной грациозностью и высоко поднятой головой, чуть подаваясь вперед, как будто благодарил – что воспринималось даже обидней. Только учитель музыки, еще один мужчина, боязливо сочувствовал собрату и делился, наверное, с надеждой на взаимность, мыслями о сокровенном: об искусстве. Он гордился, что преподает свой предмет, музыку, по методике Кабалевского. Но когда произносил благоговейно: «Музыка покоится на трех китах…» – раздавался смех, стоило вообразить себе это. Учитель рисования нисколько не презирал бесед с этим одновременно серым и светлым, искренним и трусливым, униженным и возвышенным человеком, чье прозвище было Смычок.

      Дети безжалостно, почти изощренно казнили обнаруженное уродство или хотя бы нелепость. И новый школьный учитель – он был откровенно нелеп, некрасив. Сутулая худоба с плетущейся походкой. Строение черепа, большие оттопыренные уши, отвисшая нижняя губа. Остатки волос, остриженные коротко. Такая же седоватая куцая бородка. И все его именование: «Семен Борисович Аксельруд». Само липло прозвище: Верблюд. Он СКАЧАТЬ