Таким образом, понимаю я, Вера видит во мне не орангутанга в зоопарке, а коварного соблазнителя, Казанову Северной Пальмиры. Её недоумение больше не озадачивает меня. Я долго и искренне хохочу. Потом я объясняю, как оно всё есть на самом деле, но в очередной раз убеждаюсь на собственной шкуре, что грешным значительно лучше быть, чем слыть, ибо в первом случае можно просто перестать. Тогда как переубедить кого-либо не можно никак. После окончания моей речи в защиту моего целомудрия, Денис понимающе подмигивает мне, а Вера хихикает. Они не задают мне никаких вопросов о моей личной жизни, а под конец вечера, когда я автоматически наклоняюсь, чтобы на прощание чмокнуть Веру в щёку, нетрезвый Денис говорит, Верун, будь начеку, с этим не успеешь оглянуться, как наставишь мне рога.
И они долго смеются.
Подавленный, я приезжаю домой, пью чай и испытываю грусть и родственные ей эмоции. На пике всех этих эмоций я теряю самообладание и, некрасиво приоткрыв рот от усердия, пишу на оборотной стороне счёта за междугородные переговоры:
«я весь когда-нибудь женюсь / на той, с которой ничего / мы будем вместе до конца / она поможет мне идти / она потащит на себе / она убережёт меня / от пошлой правды о себе / пока я буду умирать / беззлобный / бывший / человек / бездарный претендент на всё
она угробит свою жизнь»
На следующий вечер я возвращаюсь с работы, читаю это и меня охватывает праведный гнев.
С чего это она должна угробить свою жизнь? Чего во мне такого чудовищного? Что я, не умею глядеть обожающими глазами? Печенье не могу научиться печь? «Молитву влюблённых» на стену повесить? Собаку завести? И почему это я должен жениться на той, «с которой ничего», а не на той, с которой лучше всего на свете? Потому что я «КОГДА-НИБУДЬ женюсь»? В эпоху тотальной лысины и обрюзгшей морщинистой хари? А не сейчас? И куда это она меня потащит на себе? Это что, намёк на несчастный случай на производстве? На моём-то? И какой это пошлой СКАЧАТЬ