Идиот. Федор Достоевский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ но многое сохранил. Мышкин, каким мы видим его на первых страницах романа, «очень белокур, густоволос, со впалыми щеками и с легонькою, востренькою, почти совершенно белою бородкой», лицо «приятное, тонкое и сухое» (8, 6). Достаточно взглянуть на рисунок К. А. Трутовского 1847 года, на котором запечатлен облик двадцатишестилетнего Достоевского, чтобы безошибочно узнать в нем черты его будущего героя, – он лучится тем же светом, теплотой и обаянием. Как и лик Христа, который также послужил Достоевскому основой для портрета героя.

      Конечно, Достоевский не думал выставлять себя «положительно прекрасным человеком». Таких претензий у него не было. Он не обольщался относительно своего характера, знал в себе многое греховное, чем тяготился и чему противился. Но Мышкин – сама идея Мышкина – никогда бы не появился на свет, если бы в авторе совсем отсутствовали те идеальные черты, которыми он наделил своего героя. О них можно прочесть в книгах, но их нельзя списать.

      Как нельзя списать той дикой любовной страсти, того безжалостного помутнения рассудка и тех мук совести, которые переживает Парфен Рогожин. Их можно только пережить лично. Рогожина Достоевский также взял из своего сердца. Этот герой неотделим от образа Мышкина. Как неотделимо тело от души, пока бьется в нем жизнь.

      Рогожин, как и Мышкин, личность неординарная, притягательная. Не только унаследованные миллионы манят к нему людей. Его тоже любят безотчетно. По-настоящему. Настоящей земной любовью – с яростью и трепетом. Любят в нем природную, земную силу, бурное проявление ее. Восхищаются им и боятся.

      Рогожин, как и Мышкин, находится в противостоянии со средой. Он тоже отчасти не от мира сего. Не случайно ведь и ему уготована роль «свой чужой». И не случайно они с Мышкиным едут в одном вагоне. Он своего рода тоже пророк. Пророк живой жизни. Истинной и первозданной, сотворенной некогда Богом и совращенной Его врагом. Вспомним, что в переводе с греческого языка имя Парфен означает «целомудренный, девственный, чистый».

      Но, как и «пророчество» Мышкина, «пророчество» Рогожина мешает людям в их повседневности. Они не хотят внимать ему, потому что оно пробуждает в них память о подлинном. О вечном. Он – воплощение самой жизни, ее сгусток и концентрат – так же отторгается людьми, как и ангелический, нездешний Мышкин. И все чаще оказывается Рогожин в одиночестве, в уединении, взаперти. И там, подобно Мышкину, сходит с ума.

      Люди готовы допустить такую первозданную любовь – безудержную, всепоглощающую, безумную – как некую красивую и занимательную фантазию в мифологии, в искусстве, но никак не рядом с собой – здесь и сейчас: в генеральской гостиной, в купеческом доме, в апартаментах содержанки, в наемных квартирах и углах, на даче и в гостиничном номере – в России второй половины XIX века. Они ее не понимают. Не принимают. Считают «идиотизмом». Болезнью.

      Похоже, что Рогожин – другая ипостась «положительно прекрасного человека». Об этом, возможно, не подозревал и сам Достоевский, СКАЧАТЬ