Неоконченная хроника перемещений одежды. Наталья Черных

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ как волосатый, беседовал с молодыми депрессивными личностями и очень многим помог. Слезть с наркотиков. Жениться. Прийти в храм. Найти работу. Но инвалидность? Мне?

      Шли по Царицынскому парку, наступая на выпуклые корни сосен.

      Именно что мне. Жить не собиралась – молодая и наглая. Объяснять значение этой фразы – «не собиралась жить» – по меньшей мере глупо. Она совершенна и не имеет оттенков. Это инфинитив как он есть. Употребляла наркотики, но не была на дозе. Могла и любила выпить, и даже порой напиться, но лучше бы этого не делала.

      Сема Сторож, как потом поняла, думал, что получу группу по психиатрии – «шизофрения». Что было обычным делом среди тогдашних знакомых. Сема видел меня одной из хрупких депрессивных хиппушек, которые к тридцати рожают, полнеют и выходят замуж в третий раз, уже удачно. Группу мне дали позже, и не по психиатрии, а по неврологии. Диагноз был неприятным и больше походил на приговор.

      В то теплейшее сентябрьское утро возвращалась из Царицынского парка, шла к Кантемировской и думала: если дадут инвалидность, наконец куплю что-нибудь из одежды. Как хотелось покупать одежду, и чтобы это был не секонд-хенд. Марки волновали мало. Нужен был сам факт покупки. Примерно в той же степени нужно было впечатление: какая интересная вещь! Это моя вещь!

      Недели две как рассталась с мужчиной своей жизни. Конечно, смешное словосочетание, да и мужчина смешной. И тут же приехала к Семе – рассказать ему, что рассталась. Семя смущенно посмотрел и не решился сказать, что желает нам с бывшим вместе напиться. Мужчина моей жизни! Белокурая дрянь, как будет объяснено после. О дряни уже не тосковала – грустила о себе. О том, что – наглая и молодая – умерла, а вещи остались.

      Вещей оказалось сравнительно много.

      История моей любви с Черкизовским рынком восхитительна, как радуга зимой или звездопад. Рассказ будет о моей любви к Черкизону. Это была недолгая и страстная любовь. Черкизон возник внезапно, долгожданным возлюбленным, а ушел тихо, а я почти не заметила, как он ушел.

      Что знала об одежде до встречи с Черкизовским рынком – понятно, что ничего. То, что ее шьют портные и можно сшить самой. Отношение к покупке одежды было скорее неприязненное, и вот почему. Красивые вещи стоили дорого. Они продавались в магазинах, выглядящих неприятно и надменно. Дешевые вещи радовали недолго. После знакомства с Черкизоном поняла, что одежда – это пластика жизни. По ней не встречают и не провожают. В ней спасаются или гибнут.

      Из покупок нескольких лет перед знакомством с Черкизоном запомнилось совсем немного. Не более трех. Вот они.

      Первая – полушерстяная куртка в зелено-золотистую клетку, прикрывавшая зад. Стоила шестьсот рублей в районном универмаге, уже начинавшем превращаться в торговый центр. Осталась только одна такая куртка и только пятидесятого размера. У меня был невыразительный сорок два – сорок четыре. Висела куртка в закутке рядом с отделом вещей для дома, блестевшим остатками хрусталя и портьерных тканей. Там же была приличная нехитрая мебель. Вещи были расставлены в таком порядке, что уже не нужно было ничего покупать. Можно было ходить и рассматривать, будто всем этим уже обладаешь. Вот она, победа социализма в действии. В капиталистическом обществе в то время меня бы не пустили внутрь магазина, как непокупателя.

      Да я не покупатель. Квартира, где тогда жила, зияла винтажной полупустотой, гораздо более устрашающей, чем полная пустота, подающая надежду. Квартира была дедова, а он вещи не любил. Вещи любили меня. Куртку захотела немедленно.

      Это отливающее изумрудом чудо московской швейной промышленности было мое, и только мое, пусть это был пятидесятый размер. На теле куртка болталась довольно игриво. Как выяснилось, ее можно надевать даже с широкой юбкой. Это называлось – воспевание нищеты, пауперизм. Или еще короче: стиль бохо. Куртка прослужила долго, года три или даже четыре. Затем была подарена.

      Вторая покупка была в долг, десять рублей. В том же универмаге увидела темно-синие, навигаторского цвета, мужского кроя, брюки из вельвета в крупный рубчик. И невыносимо захотела их купить. Размер не помню, тогда была полновата. Деньги в долг дала тусовщица Мама Катя. В кафе «Джалтаранг», посмотрев на меня предупреждающе небольшими и очень красивого разреза черными глазами. Мол, точно отдашь? Про «базар» и «без базара» я еще ничего не знала. «Конечно!» – сказало мое лицо. Буквально сорвавшись с места, понеслась покупать заветные брюки. Носились они долго. Деньги потом аккуратно отдала. Какими ухищрениями дожила месяц (зарплата была около ста рублей) – не помню.

      Третья покупка – белые лодочки за двадцать пять рублей. Французская обувь из комиссионного магазина, и моего размера, тридцать пятый. Ноги в них измучились порядком. Но лодочки были очень хороши. Изюминка была в том, что каблук был не очень высоким, ровно так, чтобы создавалось ощущение легкости. Форма каблука была необычная: лезвием. Сбоку смотришь – нормальный каблук, не шпилька. Но сзади каблук выглядел шпилькой.

      Если СКАЧАТЬ