Илиада. Гомер

Чтение книги онлайн.

      В ужас приходит Атрид, повелитель мужей Агамемнон,

      Видя, как тёмная кровь заструилась из раны у брата.

      150 В ужас приходит и сам Менелай, многославный воитель;

      Но лишь увидел шипы и завязку пернатой вне тела,

      Вновь у Атрида в груди переполнилось мужеством сердце.

      Тяжко стеная, держа брата за руку, царь Агамемнон

      Так между тем говорил, и кругом их стенала дружина:

      155 «Милый мой брат, договор на погибель тебе заключил я,

      Выставив против троян одного за данаев сражаться:

      Ими пронзён ты; они клятву общую нашу попрали!

      Но не напрасны, поверь, наша клятва, кровавая жертва,

      Вин возлиянье и рук сопряженье на верность обета.

      160 Если теперь же свершить месть за это Кронид не захочет,

      Позже он всё же свершит! За обман свой заплатят троянцы

      Женами их и детьми; головами своими заплатят!

      Твердо уверен я в том, убеждаюсь и духом, и сердцем:

      Будет же некогда день, и погибнет высокая Троя!

      165 Древний погибнет Приам и народ копьеносца Приама.

      Зевс громовержец, Кронид, тучегонец высоко царящий,

      Над головами троян сам эгиду свою заколеблет

      В гневе жестоком за их вероломство: и месть совершится.

      Но между тем, Менелай, и жестокая будет мне горесть,

      170 Если умрёшь ты, мой брат, здесь отметив предел своей жизни.

      Я отягчённый стыдом, отойду в многожаждущий Аргос!

      Скоро в отчизне тогда все ахейцы опять затоскуют:

      Здесь мы на радость врагам и на славу Приаму оставим

      Нашу Елену, и тут твои кости средь поля истлеют,

      175 Лёгшие в чуждой земле, ради незавершённого дела.

      И на могильный курган Менелая героя поднявшись,

      Скажет тогда не один беспредельно надменный троянец: —

      Если б над всеми свой гнев так всегда совершал Агамемнон!

      Он к Илиону привёл всю ахейскую рать бесполезно;

      180 Он на пустых кораблях возвратился в родимую землю,

      Брата оставив нам здесь, Менелая, покрытого славой. —

      О, если так, Менелай, лучше б мне провалиться под землю!»