в Москву. Она нас захватила с собой. Мы очень любили такие поездки, хотя московский дом летом выглядел малопривлекательно: окна были замазаны белой краской, чтобы вещи не выгорали, а мебель накрыта чехлами. Обыкновенно летом было страшно жарко. Мы уже знали Ольгу Щербатову, которая еще невестой приезжала с матерью и Сашей знакомиться с семьей, а главное – представиться старой княгине, Софии Степановне Щербатовой, как это полагалось. Когда мы вернулись, то застали Ольгу в маленькой гостиной на кушетке, на ней был розовый халат, на ногах оренбургская шаль, а на голове небольшой розовый чепчик, как полагалось в таких случаях. С нею сидели ее мать и тетя Миссинька, вязавшие для бедных одежду от огромных клубков серой шерсти. Ольга лежала как-то безучастно и была бледна. Маленького Дмитрия не приносили, и мы ходили на него смотреть в детскую. Саши не было, он отлучился по делам. Мы быстро подружились с радушной тетей Татошей и Миссинькой, поощрявшей наши шутки. Мама оставляла нас с ними и занималась своими делами. Обе дамы вязали и курили одновременно, слушали нашу болтовню и иногда задавали вопросы, а пепел стряхивали каким-то особым движением рук назад. Иногда появлялся Саша Щербатов, тогда Ольга оживлялась, спрашивала о его занятиях и поездках. Мы потом долго не видели тетю Татошеньку, но после наших замужеств сблизились с ней, и она рассказывала нам, как оплакивала своего умершего молодым мужа, которого так любила. Она вся ушла в свое горе и целый год никого не видела, даже детей. Им было запрещено играть на рояле и всякое веселье, так что молодость детей проходила в мрачной обстановке и была резким контрастом к ее прошлой очень светской жизни. Свекор ее обожал, и она платила ему любовью. Кроме Мисси, Ольги и единственного сына Сережи у нее еще была дочь Елена, которая, судя по фотографиям, была красавицей. Она единственная могла отвлечь мать от ее мрачных мыслей. Когда она подросла и стала выезжать, то тетя Татошенька вышла из затвора, чтобы ее вывозить. В нее влюбился молодой Лейхтенбергский, который был сам красавец и к тому же во всех отношениях обаятелен. Она тоже полюбила его, и они могли бы пожениться, если бы не условности того времени. Член царской семьи не мог жениться на простой смертной без того, чтобы его жена не считалась морганатичной, как и сам брак. Тетя Татошенька говорила, что графиня Строганова не может стать морганатичной женой кого бы то ни было, и не согласилась на эту свадьбу. Тогда он уехал на турецкую войну, был беззаветно храбр и погиб, а Елена вскоре с горя умерла от скоротечной чахотки. Сережа Строганов был нелюдим и, со слов Миссиньки, никогда не появлялся на балах. Во время турецкой войны он на свои средства построил миноносец и отличился как морской офицер. В большом строгановском доме у Полицейского моста жил дед тети Миссиньки, женатый на графине Наталье Павловне, старшей сестре вашей прабабушки, Аглаиды Павловны. Они воспитывали тетю Ташеньку Толстую (Ферзен), которая рано лишилась матери. В другой части того же дома жила тетя Татоша с семьей. Комнаты всех детей были наверху.
СКАЧАТЬ
