Мы и наши гены. Виталий Полуновский

Чтение книги онлайн.

      (Б) Совершенно верно, хотя эта тенденция была не особенно большой, что делает голландцам честь. Но когда части испытуемых закапали в нос окситоцин, а другой контрольной части просто солевой раствор, то ситуация резко изменилась: те, кто получил дозу окситоцина, значительно чаще стали «давить» группу из пятерых, спасая тем самым одинокого «голландца», чем те, кому вводили солевой раствор. Но если одинокий человек на рельсах был «арабом», то окситоцин, наоборот, увеличивал решимость спасать пятерых за счёт его жизни. Эта тенденция была в большей степени выражена у испытуемых мужчин, чем у женщин. Интересно, что если у одинокого человека имена были не голландскими, а немецкими, то оказалось, что испытуемые спасали «немцев» заметно реже, чем своих «голландцев».

      Авторы заключили, что окситоцин действительно играет роль фактора, вызывающего у человека чувство добра, но, добра особого, направленного исключительно на поддержание благополучия «своих» и на неприязнь к чужим. Этот вывод был подтверждён другими исследователями, которые замеряли выделение окситоцина у живущих на свободе шимпанзе (Samuni et al, 2017). Уровень окситоцина резко повышался в их моче, когда группа обезьян объединялась в совместно действующую группу, чтобы сообща защищать границы своей территории от вторжения шимпанзе других групп или во время совместной охоты. Авторы сделали вывод, что система поддержания солидарности во время групповых конфликтов с помощью окситоцина досталась человеку в процессе эволюции от его прямых предков.