Последний. Елена Александровна Асеева

Чтение книги онлайн.

      Лачуга не отапливалась, поэтому ночами в ней было жутко холодно… Так холодно, что папа разрешал ложиться со мной Рексу. Его густая, не длинная шерсть невозможно, как сильно воняла… спертостью кислого пота, потому я засыпал только когда поворачивался к нему спиной. Но и тогда ощущал ту разъедающую глаза едкость. Впрочем, я с этим мирился, так как Рекс походил на грелку и нагревал, кажется, мне не только спину, но и руки, ноги, голову.

      Лачуга располагалась на склоне горы, подпирая одной стеной мощную пихту с пирамидальной кроной. Горизонтально расположенные ветви которой прикрывали и сам сруб, и подход к нему, точно пряча его от чуждых глаз.

      И опять я не помню, ни сам приход в лачугу, ни первое время проведенное на новом месте. Однако я хорошо запомнил третью или четвертую ночь. Ту самую ночь, когда до этого неподвижно висящие в небе медузы, космические корабли инопланетян, принялись танцевать свои чумные плясы.

      Мы тогда проснулись от жуткой боли в ушах, свистело, пожалуй, все кругом и даже взвизгивал Рекс, забившись под стол, не желая оттуда выходить. На дворе, куда мы поспешили втроем, скрипящий, резкий звук усилился, потому нам пришлось заткнуть уши ватой, как можно плотней, натянуть как можно ниже шапки, прикрыть их сверху ладонями. А в фиолетово-синей бархатистости небосвода, посеребренные медузы, точно перенявшие этот цвет от сияния звезд, медленно кружили по кругу, наблюдаемо выпуская вниз, из собственных щупалец, белые плотные потоки света.

      Они и в последующие три дня все вертелись в небе, не только ночью, но и днем, озаряя его с всех сторон горизонта насыщенно белыми пазорями. А давящее состояние в голове ощутимо сводило с ума, отчего хотелось кричать или выть. Из-за испытываемой боли я терял понимание происходящего и времени, а папа и брат, обмотав сверху свои головы и мою полотенцами, молча постанывая, лежали внутри лачуги, лишь редкостью поднимаясь, чтобы напоить меня или накормить. Когда давление на голову снизилось, а светодвижение медуз прекратилось и сами они покинули небеса, точно их никогда и не появлялось, вокруг наступила тишина. И это была пугающая тишина, будто на Земле не осталось не только людей, зверей, птиц, но даже растений, ветра… Кажется, и он боялся заявить о себе, дабы его не уничтожили.

      Тишина длилась долго… И весь тот срок весенний и разгульный, в нашей местности, ветер скрывался. Лишь иногда, да и то в густой, черной ночи он колыхал малахитовой листвой на ветвях деревьев или едва перебирал вытянувшимися и уже изумрудными травами. Само безмолвие и бездвижие длилось не больше двух-трех недель, в которых с папой стало происходить, что-то очень странное. Папа стал не понимать наши вопросы, рассеяно смотреть, очевидно, потеряв слух, впрочем, как и мы… Уходя поутру из лачуги, он взбирался на ближайший склон горы и там залезая на дерево, весь день через биноколь наблюдал за долиной, где лежал наш город. А когда возвращался вечером домой, СКАЧАТЬ