Вселенная «Мастера и Маргариты». Книга 1. Фима Жиганец

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ черновиков романа, написанных Булгаковым в 1928-1929 годах. Буфетчик Варьете после встречи с компанией Воланда на «нехорошей квартире» в ужасе устремляется в православный храм:

      «Буфетчик ввалился в двери, перекрестился жадно, носом потянул воздух и убедился, что в храме пахнет не ладаном, а почему-то нафталином. Ринувшись к трём свечечкам. Разглядел физиономию отца Ивана.

      – Отец Иван, – задыхаясь, буркнул буфетчик, – в срочном порядке… об избавлении от нечистой силы…

      Отец Иван, как будто ждал этого приглашения,… стукнул подсвечником по аналою…

      – Шуба императора Александра Третьего, – нараспев начал отец Иван, ненадёванная, основная цена 100 рублей!

      – С пятаком – раз, с пятаком – два, с пятаком – три! – отозвался сладкий хор кастратов с клироса из тьмы.

      – Ты что ж это, оглашённый поп, во храме делаешь? – суконным голосом спросил буфетчик.

      – Как что? – удивился отец Иван.

      – Я тебя прошу молебен, а ты…

      – Молебен… Кхе… На тебе… – ответил отец Иван. – Хватился! Да ты откуда прилетел? Аль ослеп? Храм закрыт, аукционная камера здесь!

      И тут увидел буфетчик, что ни одного лика святого нет в храме. Вместо них, куда ни кинь взор, висели картины самого светского содержания».

      Согласитесь, перекличка явная. Нет никакого сомнения, что Михаил Афанасьевич читал и эту, и подобные ей публикации. Однако то, что столь выигрышная сцена с буфетчиком в храме не вошла в окончательный текст, говорит о многом. Факт этот косвенно подсказывает, почему Булгаков намеренно сохранил атмосферу воинствующего богоборчества и перенёс её в более позднюю обстановку 30-х годов. Писатель сознательно был вынужден отказаться от обыгрывания реального события, слишком привязанного к 1929-му году (как он отказался и от других точных привязок, например, с Кантом и Соловками и т.д.). Само же противостояние религиозного самосознания и бунтующего богоборчества Михаил Афанасьевич сохранил. Но для этого Булгакову необходимо было отступить от исторической точности.

      ДЕЛО В ТОМ, ЧТО УЖЕ СО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ 30-х ГОДОВ официальные власти резко изменили своё отношение к религии. Изменение это отметил в 1936 году Лев Троцкий, который с негодованием писал из-за границы в статье «Преданная революция»:

      «Ныне штурм небес… приостановлен… По отношению к религии устанавливается постепенно режим иронического нейтралитета. Но это только первый этап…»

      Приостановку (а фактически – остановку) «штурма небес» следует рассматривать в общем контексте возрождения российской государственности и свёртывания оголтелого революционного интернационализма. Поворот был и впрямь резкий. Так, «Малая советская энциклопедия» 1930 – 1932 годов ещё безоглядно поносила величайших исторических деятелей России, оценивая их с точки зрения «классовой теории». Об Александре Невском, например, в томе первом сказано:

      «…Оказал СКАЧАТЬ