Штрафники Василия Сталина. Антон Павлович Кротков

Чтение книги онлайн.

      Оставшись один, Борис отошёл в сторону перевести дух. Давно ему не приходилось бывать в таком переплёте. И кто бы мог подумать, что хрупкое существо с невинными васильковыми глазищами может оказаться пострашнее «Фоккера», внезапно вынырнувшего из облаков и заходящего тебе в хвост!

      Оглядевшись, Нефёдов вдруг заметил скромно одетую по местным меркам блондинку. Она тоже сидела в стороне от всех. Почти не пила, держалась скромной мышкой на краю стола, и с широко распахнутыми глазами провинциалки слушала заумные разговоры соседей. Почему‑то никто из парней ею не интересовался, и это было очень удивительно, ибо она была свежа и достаточно привлекательна. Правда, её простое платье в горошек из дешёвого ситца нелепо смотрелось на фоне заграничных нарядов присутствующих модниц. Вообще, было заметно, что девушка чувствовала себя здесь не в своей тарелке.

      Борис подсел к незнакомке. Разговорились. Чувствующая себя неловко из‑за того, что никто здесь ей не интересуется, девушка была рада обратившему на неё внимание мужчине. Тем более что он не выглядел высокомерным сыном высокопоставленного папы. Звали её просто и мило – Зиной. Правда фамилию она носила, не слишком подходящую для артистической карьеры – Огурцова. Выяснилось, что Зина – студентка первого курса института кинематографии. После школы поступила в техникум, параллельно работала секретаршей в управлении порта. А потом всё бросила и приехала из Архангельска в Москву, чтобы стать «артисткой». И чудо! Сразу поступила в заветный ВУЗ. Сюда же на вечеринку её пригласил парень с режиссёрского факультета, с которым она познакомилась на учебном этюде два дня назад. Но юноша этот здесь заинтересовался фигуристой шатенкой, и полчаса назад они вдвоём заперлись в ванной комнате.

      У девушки было симпатичное личико с большими задумчивыми глазами и ярким румянцем на щеках. А вот фигура – скорее крестьянки, чем будущей кинодивы: плечи широковатые для девушки, высокая полная грудь, крепкие бёдра зрелой женщины. Она казалась олицетворением здоровья. От девушки пахло дешёвым одеколоном, а ещё свежестью утреннего моря и полевых трав. «Наверняка острые на язык сокурсницы‑москвички шутливо прозвали её „колхозницей“» – посочувствовал провинциалке Борис.