Лирика без границ. Часть 2. Арман Кишкембаев

Чтение книги онлайн.

      Живший, полагаясь на Создателя,

      От своей судьбы бежавший прочь,

      Жил-был человек с душой мечтателя.

      Он любил лишь музыку и дочь.

      Всё, чем он владел – лохмотья чёрные.

      Не был он успешен и богат,

      Но в руках волшебника, покорная,

      Оживала скрипка, говорят.

      И, как из священного источника,

      Лился голос в солнечных лучах —

      Пела его маленькая доченька,

      Словно нежный ангел в небесах.

      И взмывали звуки вереницею,

      Сладостной гармонией дыша,

      Будто бы у скрипочки с певицею

      На двоих одна была душа.

      Как был тот дуэт очарователен!..

      Годы шли – того не превозмочь…

      Где же человек с душой мечтателя,

      Что любил лишь музыку и дочь?

      Он ушёл, но молвил на прощание

      Дочери, что Ангел будет с ней…

      Сбудется ли это обещание?

      Если суждено – то поскорей…

      Он был ребёнком – крошечным созданием,

      Едва вступившим в этот мир жестокий.

      Уродливым, безмерно одиноким,

      Осужденным на вечное страдание.

      Что детство? Пустота. И мать несчастную

      Всю жизнь он помнил, слышал её крики,

      В глазах её читал лишь ужас дикий

      И только слёзы ощущал под маскою.

      Он был юнцом – талантливым посмешищем,

      Познавшим суть людского сумасбродства

      И тяжкий жребий своего уродства,

      И смех толпы, в восторге рукоплещущей.

      Что юность? Пыль, фиглярство, унижение,

      И злость, и амплуа «Живого Трупа»,

      Да зрители порой платили скупо

      За втоптанное в землю вдохновение.

      Он молод был – игрушка драгоценная

      Для маленькой возлюбленной султана,

      Убийца, шут, гроза Мазендерана

      И разума сиянье неизменное.

      Что молодость? Что зрелость? Выгорание.

      Лишь образ смерти – вечный, неотступный,

      Да жизнь, как чёрный замысел преступный,

      Да бегство – от себя ли? – и молчание.

      Что жизнь? Тюрьма для сумрачного Гения,

      Всё для него – враждебное, чужое…

      И в старости не ведал он покоя —

      Любовь была его последним наваждением…

      Вся жизнь его – печально-безответная…

      Он не был свят, но кто его осудит?

      Всё те же обезличенные люди,

      Что мерно убивали в нём всё светлое…