Эстетика убийства. Андрей Бинев

Чтение книги онлайн.

      Домработница из соседней с покойником квартиры будто ждала нас. Очень уж ей было любопытно, что стряслось у именитого соседа. Ее-то хозяева, вроде бы, прибыли из Донецка, поворовали на поверхности что-то, не опускаясь под землю, в шахты, где украсть ни черта нельзя, и теперь строят из себя московских баров. Даром что, в Кривоколенном роскошную квартиру купили! Купили-то, конечно, не даром, но для них это, похоже, далеко не последние деньги. У них и обе машины почти в цену квартиры каждая! Водку пьют, песни орут, отчаянно и громко удивляясь тому «чому они ни соколы, чому ни литают» (им еще только летать не доставало, чертям!) и требуют от домработницы такой чистоты, какой и в операционной не бывает. Хозяин белым платочком по ступенькам в квартире проведет (там есть ступеньки из прихожей в ванную комнату, старинная все же планировочка), испачкает и смотрит осуждающе. Он бывший прапорщик, его солдаты что-то там в Донецке для шахтеров копали или намывали, себе ничего не намыли, зато ему вон сколько – квартира, машины, дача. Генерал, а не прапорщик прямо! Да сейчас и генералы-то все, как прапорщики! Их бы самих намыть, промыть…

      Мне кажется, я всё это прочел в глазах у опрятной барышни средних лет с любопытными зрачками и большой, горячей грудью. Иначе откуда мне знать про донецкого прапорщика? Или я это уже не раз видел в современной Москве? В каждом доме, особенно, в старом, облапанном центре.

      Вообще, я на московский центр смотрю по-особому. Наверное, потому что я коренной москвич, в третьем, или даже в четвертом поколении, и всю свою жизнь в том центре прожил. Так вот мне наш центр кажется несчастной старой девой, которая грезила в юности о любви, а столкнулась в конце концов лишь с ее самой отвратительной стороной: была неоднократно изнасилована шайками заезжих наглых мужланов. И продолжает горько и отчаянно страдать. О любви лишь в одиночестве, по ночам, мечтает. А ее насилуют и насилуют. Вот как мне кажется…

      Павлер бросил взгляд на домработницу и приниженно, стесняясь своего положения, поздоровался. Она надменно кивнула. Ей неизвестен был этот человек – его не бывает на сцене, на экране. Без него, конечно же, можно обойтись! Без актера нельзя, без известного писателя тоже. А без режиссера, особенно театрального, запросто!

      Мне стало обидно за Павлера, и я как можно строже посмотрел в лицо домработнице.

      «Как звать?» – спросил я с намеренно жандармскими нотками в голосе.

      «Надей» – покраснела полногрудая барышня и одернула зачем-то передник.

      «Так вот, Надя! – сказал я еще строже. – Идите в прихожую, к двери, и никого не впускайте без моего разрешения. А мы тут разместимся, допустим… в гостиной, и поговорим …с известным и талантливым режиссером. Вы знаете, кто это?»

      Последнее я сказал наставительно, даже поднял кверху указательный палец. Я всегда так делаю, когда хочу привлечь к своим словам особое внимание. Это что-то вроде ленинского «нота бене» на полях.

      Надя растеряно и СКАЧАТЬ