Красный закат в конце июня. Александр Лысков

Чтение книги онлайн.

      Законы леса, тайги должны бы оправдать Кошута. Более того, законы эти требовали решительных действий.

      Чтобы жить, ему необходимо было убивать. Иначе он обрекал на смерть себя…

      Не убил, потому что его самого люди никогда не пытались убить, не угрожали смертью.

      Обширность жизненного пространства сообщала угорцам миролюбие. Случались среди них только неумышленные убийства. И самое большое наказание было за это – высылка в леса, отторжение, запрет на общение.

      Угорцы были природными истинными анархистами: никакой власти над собой не терпели, каждый сам за себя.

      Мага-эги[12].

      Войн не вели. Не с кем. А от междоусобных конфликтов, повторяю, дальше в лес – и дело с концом.

      Не осталось после них богатырского эпоса. Только сказания, бытовые и любовные.

      До чего же прекраснодушный народ вырисовывается! Засомневаешься, от Адама ли пошёл.

      Нет, Каинова печать лежала и на Кошуте. И он со своими богами держал совет: убивать или не убивать пришельца.

      Как это у них делалось?

      На капище при дневном свете угорец втыкал в каменную пирамидку пучок прутьев. Где-то внутри был самый короткий.

      Ждал ночи, чтобы в полной темноте наощупь да с закрытыми глазами вытащить из пучка один прут.

      Если попадался обломок, – замысел считался одобренным свыше. Если длинный – запрет.

      Синцу, видимо, ещё и повезло.

      В пользу природного миролюбия Кошута говорит и то, что со стороны славян непугаными угорцы долго оставались на берегах этих малых северных рек.

      Новгородским ушкуйникам, ватагам воров-мужиков, казакам такие дебри были по боку – прямой дорогой к морю на стругах вниз по течению Северной Двины[13] стремились они, грабя побережные селения.

      Если и был смысл пробираться в глубь угорских земель, то на долгое, постоянное жительство, семьей, тихо-мирно, как Синец, который тоже ведь не ахти какой и разбой сотворил на чужой земле – дальше тряски сети и выжигания чищанины не сподобился.

      В его положении воевать было себе дороже. Землянка Кошута – крепость. Одному осаду не одолеть. К тому же нюхом и слухом угорца всё кругом пронизано. Преимущество в знании местности многократное.

      Но главное – не за чужим добром сюда толкались на плоту Синец с Фимкой.

      …Сошлись они где-то в лесу.

      Остановились в отдалении друг от друга.

      Синец у себя на Новгородчине немцев видывал. Немоту их пробивал усилением голоса, как глухоту. И Кошут был для него немко.

      Пришелец бил себе в грудь и вопил:

      – Во крещении Иван. Кличут Синец. А тебя как?

      Местнику тоже не в диковинку был человек иной породы.

      На торгах в устье Пуи он видывал голосистых славян, слыхал их речь. И даже отхлёбывал из оловины их хлебное вино, сваренное на солоде с хмелем, несравненно более крепкое, чем угорский «бор» из малины и мёда, выбродивший в горшке на протяжении двух лун.

      Потому СКАЧАТЬ