Длинные ноги Кафки. Сборник произведений. Глеб Нагорный

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ лишь констатирует существование лжи… И в итоге получается, что Творитель через мнимую истину становится лжецом, а Творец через констатацию лжи постигает истину. Вот такие парадоксы случаются… И знаете что, я еще ни разу не встречал графомана, который не считал бы себя замечательным поэтом или прозаиком… не самовыродком, а самородком… – Тут магистр повел носом, пробурчал: «Попахивает. Ну да ладно». И продолжил: – Ну а самое главное их отличие в том, что у Творца за глубиной фраз скрываются два, пять, десять подводных течений, зачастую не известных самому автору. У Творителя же, даже если он не отъявленный дилетант, – кстати, некоторые Творители нередко имеют академическое образование, – всё на поверхности, без глубины и волн… так… мелководье, штиль… Но это надо не читать – это надо чувствовать… И научиться творить невозможно – плюньте в лицо зашлакованным филологам, которые заявляют, что буква – это знак азбуки, а запятая – знак препинания, плюньте, не стесняйтесь… Они в этом ничего не смыслят… Навязывая правила, они тем самым убивают литературу. Видимо, поэтому среди филологов очень мало Творцов… Всё больше юристы и медики, – Эвтаназ самодовольно улыбнулся: – Да-да, именно медики… Я вот тоже подумываю на досуге за мемуары взяться… много всего накопилось… опыт, страдания… Как думаете, получится? Не отвечайте, сам знаю – кому дали клизму, за перо браться не стоит… О! Кстати, пожалуйста… Как поживаем, дружище? Как невроз поэзии? Как цирроз прозы? – Эвтаназ нагнулся над каким-то астеником в очках с толстыми стеклами, в войлочных тапочках, полосатой пижаме и с цепью на щиколотке. «Серебряная» нить у него походила на чернильную кляксу – темную и расплющенную, с множеством расходящихся в разные стороны отростков.

      Астеник с запавшими, абсолютно безумными глазами плевал на стену и чуть ли не кровью писал что-то на рукавах. Рядом стояли стакан с водой и алюминиевая миска с выбитым на дне трехзначным номером. Последние две цифры – шестерки – прикрывала черствая корка. Около миски догорал свечной огарок, воткнутый в хлебный мякиш.

      – Что, Эпитафий Эпиграммыч, Зданию реквием сочиняем?.. – осклабился магистр. – А как животик наш? Метеоризмом не страдаем? Перистальтичка не подводит?

      – Вы зачем макет сломали? – не ответив, капризно вопросил Эпитафий и, оторвав лицо цвета гнилого лимона от злокозненных виршей на рукаве, недобро глянул на штиблет командируемого, наградив затем и Флёра хмурым маниакальным взглядом. – Я старался, лепил «Памятник режиму», а вы… Извините, строчка… Подождите минутку, эпилог кульминирую, – и принялся выкругливать полоумную рифму. – «Смерть харизме», – возвестил он, закончив писать. – Ода.

      – Быстрее, быстрее… Пожелайте ему «приятного эпитета» вместо аппетита, и идемте… Они всё равно когда вытворяют, ничего не жрут… Да скорее же… – Эвтаназ СКАЧАТЬ