СКАЧАТЬ
с ними. Наверное, ни с Васей, ни с Аркадием наедине я не чувствовала бы себя так спокойно, так раскованно и так… безопасно, как тогда, когда они оба были рядом. Помню, как однажды, когда мы гуляли по Петропавловке, Вася, вдруг увлек нас по аппарели на крышу Зотова бастиона и оттуда вдоль по крыше Васильевской куртины довел нас до Трубецкого. Мы спустились со стены по опасным полуразвалившимся кирпичным кладкам и оказались между тюрьмой Трубецкого бастиона и его стеной. В этом узком пространстве, заросшем молодыми деревьями, я вдруг испытала странное чувство. Такое уже было со мной однажды, когда случайно я с своей давней подругой Юлей оказалась в Эрмитаже в не экскурсионный день. Юля была обладательницей редчайшей профессии, ассириологом, хотя она называла себя шумерогологом, а самих ассирийцев считала чуть ли не за унтерменшей, которые только тем и были полезны, что оставили после себя аккадско-шумерские силлобарии. Но я видела ее диплом и почему-то запомнила, что ее специальность называлась именно ассириологией. Что-то ей было нужно на отделении древней истории, а меня пропустили вместе с ней. Мы шли через пустые залы, где был потушен свет. Мимо молчащих статуй и отдыхающих от людского любопытства картин. Так, наверное, чувствуют себя животные ночью в пустом зоопарке. Она шла быстро, не замечая того, что видела я. А я видела волшебство. Мне вдруг стало так пронзительно ясно, так очевидно, что это волшебство окружающего нас пространства присутствует в нашей жизни всегда. Ему просто мешает толкотня и суета, которой мы заполняем все, что только можем. Я вспомнила, как в детстве ночью, когда мама выключала свет, я лежала и подглядывала через прикрытые глаза. Мне казалось, что куклы только и ждут, когда я усну, чтобы ожить и пообщаться друг с другом, пока никто не видит. Мне никак не удавалось дождаться того момента, когда они поверят, что я действительно усну, поэтому я так и не узнала, о чем они говорят. Только там, в музее, я поняла, что куклы просто были мудрее. Они ценили пространство, наполненное волшебством тишины, гораздо больше, чем люди, и просто молча наслаждались бытием.
– Смотри, что покажу, – сказал Вася. – Во! Настоящий подземный ход. Потерна. Точно такой же и на Государевом бастионе есть в Иоановский равелин. Туда по билетам пускают. А про этот никто почти и не знает. В этом тоже должна бы быть сортия 4к Алексеевскому равелину, но ее заделали. Там уже просто сплошная стена.
Я действительно увидела полузасыпанный лаз, уходящий вниз и в темноту. Вася объяснил мне, что он тянется вдоль стены и показал еще один вход из него метрах в тридцати. С этой стороны был виден уходящий прямо коридор, залитый водой.
– Глубоко там?
– Да нет. На пару кирпичей, – он посветил внутрь телефоном, но темные стены съели свет уже через пару метров, и я ничего не увидела.
– Жаль, что никогда не раскроют ход под Невой. Между крепостью и Эрмитажем есть ход. Действующий. Слышала?
– А помнишь, как мы тут сосиски жарили? – Неожиданно спросил Аркадий.
– Да. Может, повторим пикник?
Мы полезли назад, наверх, цепляясь за ветки молодого вяза, который вырос прямо на кирпичном склоне, договорившись,
СКАЧАТЬ
4
Потерна – проход, сделанный внутри крепостной стены. Сортия – от фр. Sortie – тайный ход из крепости.