Одно слово стоит тысячи. Лю Чжэньюнь

Чтение книги онлайн.

      Лао Фань понимающе кивнул и, вздохнув, сказал:

      – Но куда же ты пойдешь? Отец твой в молодости спустил все деньги на судебную тяжбу, не оставил тебе никакого пристанища, так что считай, что здесь твой дом. Ведь все эти годы я тебя никогда за чужака не считал.

      – Хозяин, я тоже считаю это место своим домом, но последние три месяца я ни о чем другом, кроме смерти, не думаю.

      Лао Фань удивился, но удерживать Лао Вана перестал:

      – Коли надумал – иди, но только я за тебя переживать буду. Куда ты подашься со всем своим семейством?

      – Дочка во сне указывает мне идти на запад.

      – Но ведь на западе ты ее все равно не найдешь.

      – Я и не собираюсь ее искать. Там, где я перестану по ней убиваться, там мы и приткнемся.

      На следующее утро Лао Ван вместе с Инь Пин и тремя сыновьями покинули дом Лао Фаня. Лао Ван держался уже три месяца, а тут, выйдя за ворота, увидел два вяза и расплакался. Шесть лет назад, когда он только пришел к Лао Фаню, они были совсем тоненькими, а теперь уже стали толщиной с руку.

      От людей Ян Байшунь узнал, что Лао Ван, покинув дом Лао Фаня, вместе с женой и детьми отправился на запад. Он шел и шел, делая в пути остановки: доберется до какого-нибудь места, почует, что сердце еще неспокойно, и идет дальше. Он продвигался от Яньцзиня до Синьсяна, от Синьсяна до Цзяоцзо, от Цзяоцзо до Лояна, от Лояна до Саньмэнься, но боль его не отпускала. Спустя три месяца он покинул пределы провинции Хэнань и вдоль Лунхайской железной дороги добрался аж до Баоцзи, что в провинции Шэньси. В этом городе его душа неожиданно просветлела и печаль ушла, поэтому он решил обосноваться именно там. Лао Ван не стал возвращаться к преподаванию, да и никто его об этом и не просил. Отцовский промысел бондаря и лудильщика он тоже вспоминать не стал, а вместо этого принялся делать фигурные леденцы на палочке. Насколько Лао Ван был плох как учитель, настолько же он был хорош как леденечник: фигурки в его исполнении выходили точь-в-точь как живые; если петух – так вылитый петух, если мышь – так вылитая мышь. А если у него было особенно хорошее настроение, то Лао Ван раскладывал свой стол во всю длину и начинал ваять горы Хуаншань. На эти горы он повсюду насаживал фигурки обезьян: одни, хватаясь за дерево, срывали фрукты, другие дрались с сородичами, третьи искали в чьей-нибудь голове вошек, были даже такие, которые просили у людей милостыню. Если же Лао Ван был пьян, то он принимался за фигурки людей. На одном дыхании он мог сделать какую-нибудь луноликую красавицу. На вид той красавице было лет восемнадцать: стройная, пышногрудая, она, вместо того чтобы улыбаться, казалось, вот-вот заплачет. Народ потешался:

      – Лао Ван, это у тебя девочка на выданье?

      Лао Ван качал головой:

      – Нет, это уже замужняя.

      – А откуда она?

      – Из Кайфэна.

      – А почему она не смеется, а плачет, словно у нее горе какое?

      – Она и должна плакать, а не будет плакать, так помрет с горя.

      Одним словом – пьяная брехня. Лао Ван к этому времени не только сильно раздобрел, СКАЧАТЬ