Сиделка Ночь. Андрей Устинов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ не мог в тумане осязать.

      "Женщина…" – сказал я по ошибке,

      Сам того не ведая сказать.

      Имя Евы, аки Сирин-птица,

      Из разверстой вырвалось груди.

      Bпереди туман плотней клубится,

      И пустая клетка позади.

      Вот так – в ответ на тоску Адама – Господь создал Женщину.

      Или, возвращаясь к оригиналу, Еву создал сам Адам – силою Господнего имени, сокрытой в каждом из нас. И отозвавшейся на его порыв.

      Акт творения – вот что описал Мандельштам.

      Никейская тайна.

      Итак, пора любви…

      В 1831 году еще безвестный Эдгар Аллан По опубликовал наконец (в книжке на средства друзей) стихотворение “To Helen”. Оно прекрасно подтверждает мой посыл – настоящие стихи нельзя считать мертвыми. В 1845 году – прошло 14 лет! – По сам подправил пару строчек, и немаловажных (об этом ниже). Вот его последняя версия:

      Helen, thy beauty is to me

      Like those Nicéan barks of yore,

      That gently, o'er a perfumed sea,

      The weary, way-worn wanderer bore

      To his own native shore.

      On desperate seas long wont to roam,

      Thy hyacinth hair; thy classic face,

      Thy Naiad airs have brought me home

      To the glory that was Greece,

      And the grandeur that was Rome.

      Lo! in yon brilliant window-niche

      How statue-like I see thee stand,

      The agate lamp within thy hand!

      Ah, Psyche, from the regions which

      Are Holy Land!

      В комментариях часто встречаются фразы “самое гармоничное из стихотворений По” и т.д. Более емко, ярко, доходчиво и т.д. было бы пояснить, что для американца эти стихи – почти то “чудное мгновенье”. Конечно, Мэтт и я не могли не заинтересоваться русскими переводами. Всерьез (не поминая Бальмонта) можно говорить только о работе Брюсова:

      Елена! Красота твоя –

      Никейский челн дней отдаленных,

      Что мчал меж зыбей благовонных

      Бродяг, блужданьем утомленных,

      В родимые края!

      В морях Скорбей я был томим,

      Но гиацинтовые пряди

      Над бледным обликом твоим,

      Твой голос, свойственный Наяде,

      Меня вернули к снам родным:

      К прекрасной навсегда Элладе

      И к твоему величью, Рим!

      В окне, что светит в мрак ночной,

      Как статуя, ты предо мной

      Вздымаешь лампу из агата.

      Психея! край твой был когда-то

      Обетованною страной!

      Оставим в стороне две лишние строки и три подряд рифмы на “ых” в самом начале столь воздушного стихотворения (или так передана морская качка?) – перевод, в целом, достаточно-таки слажен поэтически и довольно точен буквально. Он дает представление… но о чем?

      Конец ознакомительного фрагмента.

      Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

      Прочитайте эту книгу целиком, купив СКАЧАТЬ