Время свинга. Зэди Смит

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ В фильмах и на фотографиях я видела, как за своими роялями сидят белые мужчины, а рядом стоят черные девушки и поют. О, я хотела стать, как те девушки!

      В четверть двенадцатого, сразу после балета, посреди нашего первого перерыва в зал входил мистер Бут с большой черной сумкой – такие некогда носили сельские врачи, – и в сумке этой он нес ноты для наших занятий. Если я бывала свободна – что означало, если я могла оторваться от Трейси, – я спешила к нему, шла за ним по пятам, покуда он медленно приближался к пианино, а затем располагалась рядом, как те девушки, кого я видела на экране, и просила его сыграть «Меня целиком», или «Осень в Нью-Йорке», или «42-ю улицу»[16]. На занятиях чечеткой ему приходилось исполнять полдюжины одних и тех же песен снова и снова, и мне приходилось под них танцевать, но перед началом – пока все остальные в зале деловито разговаривали, ели, пили – мы были предоставлены сами себе, и я убеждала его прогнать вместе со мной песенку, а сама пела тише пианино, если робела, и чуть громче, если нет. Иногда я пела, а родители, курившие снаружи под вишнями, заходили в зал послушать, и девочки, увлеченно готовившиеся к собственным танцам, – они натягивали трико, завязывали ленточки – бросали это делать и поворачивались на меня посмотреть. Я начала осознавать, что в моем голосе – если я намеренно не пела тише пианино – было что-то привлекательное, оно притягивало людей. То был не технический дар: диапазон у меня был крошечный. Все дело – наверняка в эмоциях. Что бы я ни чувствовала, мне удавалось ясно это выразить – «донести». Печальные песни у меня были очень печальными, а счастливые – очень радостными. Когда настала пора наших «исполнительских экзаменов», я научилась пользоваться голосом как отвлекающим маневром – так некоторые фокусники заставляют вас смотреть на их рот, а надо бы следить за руками. Но Трейси обвести вокруг пальца я не могла. Сходя со сцены, я видела, как она стоит за кулисами, скрестив на груди руки и задрав нос. Хоть она вечно всех и обставляла, а пробковая доска на кухне у ее матери вся была увешана золотыми медалями, ее это никогда не удовлетворяло: золота ей хотелось и в «моей» категории – песня и танец, – пускай спеть она не могла почти ни единой ноты. Такое трудно понять. Я правда ощущала, что, умей я танцевать, как Трейси, мне б ничего больше на свете и нужно бы не было. У других девочек ритм жил в конечностях, у некоторых – в бедрах или маленьких попках, а у нее ритм обитал в отдельных связках, может даже – в самих клетках. Всякое движение у нее получалось четко и точно, на такое любому ребенку не грех надеяться, тело ее могло подстраиваться под любой тактовый размер, сколь бы сложным тот ни казался. Возможно, стоило сказать, что она порой бывала чересчур точна, не особенно изобретательна или что ей не хватало души. Но никто в здравом уме не мог оспаривать ее технику. Я была – и до сих пор – под впечатлением от техничности Трейси. Она знала, что́ и когда именно нужно делать.

      Пять

      Воскресенье в конце лета. Я стояла на балконе, смотрела, как несколько девчонок с нашего СКАЧАТЬ