Япония в меняющемся мире. Идеология. История. Имидж. Василий Молодяков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ по-прежнему актуальными остаются его выводы: «Вместе взятые действия японских буферов и информаторов являются пропагандистским актом, который не воспринимается в этом качестве, поскольку почти всегда скрыт в облачении искренних усилий «объяснить» Японию миру». «Верить в то, что эти предсказуемые утверждения отражают личное мнение, – заключает Вольферен, – значит проявить неуважение к умственным способностям наиболее высокопоставленных переговорщиков Японии. Их подлинное личное мнение часто очень интересно и может существенно отличаться от сказанного во всеуслышание, но доступ к этому мнению требует долгого знакомства, большого количества сакэ или – много реже – внезапного понимания с их стороны, что вы вообще не склонны воспринимать официальную линию всерьез»[48].

      Возможно, пространную цитату из современного аналитика можно заменить более короткой, но не менее выразительной. В 1942 г. Хью Байес, многолетний токийский корреспондент «Таймс» и «Нью-Йорк тайме», выразительно назвал подобных информаторов «очаровательными апостолами полуправды, объяснявшими Японию западным народам»[49]. Тон сказанного можно списать на военное время, но проблема остается, причем остается почти не исследованной. Автор настоящей работы рассматривает ее не первый раз[50], но впервые «переходит на личности».

      В японской историографии принята периодизация по правлениям императоров. Это деление условно и не связано напрямую с ключевыми событиями мировой истории, но по-своему символично. Исключением является уникальный по продолжительности и по насыщенности историческими событиями период Сева (1926–1988), который принято делить на довоенный и послевоенный. Таким образом, перед нами пять периодов: Мэйдзи (1867–1912), Тайсё (1912–1926), довоенный Сева (1926–1945), послевоенный Сева (1945–1988) и Хэйсэй (с 1989 г.) – которые представлены пятью персоналиями. Двое из них пользуются заслуженной известностью в Японии и за ее пределами, один полностью забыт, еще один скорее всего обречен на почетное забвение. Что касается последнего – ныне здравствующего – то его в равной степени может ожидать и первое, и второе.

      Период Мэйдзи: Окакура Какудзо (1862–1913)

      Одной из любимых фраз Окакура было: «Сердце старой Японии до сих пор бьется сильно». В конце XIX в., когда новая Япония с удовлетворением подводила первые итоги интенсивной модернизации по западному образцу, это звучало вызовом. Японцам полагалось гордиться тем, насколько они приблизились к «цивилизованному миру», и не полагалось знать, как «цивилизованный мир» насмехался над их потугами. Славу старой Японии возгласил один из самых образованных, передовых и, можно сказать, самых космополитичных людей страны – Окакура Какудзо: искусствовед, получивший признание в США, эссеист, блестяще владевший английским языком и нашедший читателей по обе стороны Тихого океана, эстет, буддист и традиционалист, взявший на себя миссию объяснить людям Запада СКАЧАТЬ