Биг-Сур и апельсины Иеронима Босха. Генри Миллер

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ календари и фотографии на кухонной стене, буколические литографии в кабинете человека, что удалял тебе миндалины…

      Если мы не обращаемся к природе в начале, мы непременно приходим к ней в трудный час. Как часто, бродя по голым холмам, останавливался я, чтобы рассмотреть поближе прутик, сухой лист, благоухающую веточку шалфея, редкий цветок, уцелевший вопреки убийственной жаре. Или стоял возле дерева, изучая кору, словно никогда прежде не замечал, что деревья покрыты корой и что кора, как и само дерево, живет своей жизнью.

      Когда отцветает люпин, и васильки, и полевые цветы, когда лисохвост перестает представлять опасность для собак, когда уходит буйство и изобилие растительности, осаждавшее чувства, тогда начинаешь замечать мириады элементов, которые появляются им взамен, чтобы украсить природу. (Я пишу эти строки, и вдруг слово «природа» кажется мне непривычным, новым. Какое открытие совершает человек, найдя слово, единственное слово, чтобы охватить этот не поддающийся описанию тезаурус всеобъемлющей жизни!)

      Иногда я спешу возвратиться домой, мысли и впечатления настолько переполняют меня, что я чувствую необходимость немедленно сделать несколько заметок – себе на утро, когда сяду за работу. Если бы я сразу принялся писать, эти чувства и ощущения растворились бы в лишних подробностях. Часто бывает, однако, что среди этих торопливых заметок попадаются дельные, поскольку они представляют собой законченную мысль, зародившуюся месяцы, а то и годы назад. Подобное происходит со мной постоянно, что лишь убеждает меня в том, что «мы» ничего не создаем сами, что «оно» делает это для нас и через нас и что если бы мы смогли по-настоящему настроиться, так сказать, то сделали бы по словам Уитмена – написали собственные Библии. В самом деле, когда эта жуткая «машина мысли» работает, трудность лишь в том, как удержать все, что несется по волнам. Те же буйство и изобилие, о которых я упоминал, говоря о природе, существуют и в мозгу. Сознание становится джунглями, над которыми курятся испарения.

      Бывают другие дни, когда на меня, похоже, находит стих самопоучения, не могу назвать это иначе. Тогда я учу себя искусству видеть все новыми глазами. У меня может быть период, когда я занимаюсь живописью или готовлюсь заняться ею. (Эти периоды все равно что болезнь.) Я устраиваюсь на тропе к дому Ангуло лицом к гигантской ковбойской шляпе над Торре-Каньоном, по бокам у меня мои собаки – они тоже посещают со мной эту школу, – и смотрю, и смотрю, и смотрю на узкие листья травы, глубокую тень у подножия холма, на оленя, стоящего неподвижно, величиной не больше пятнышка, или перевожу взгляд на кипень кружев, которыми море украшает скалу, или на белый пояс пены, сжимающий бока «диплодоков», как я иногда называю наполовину погруженные в воду, звероподобные горы, поднимающиеся с океанского дна, чтобы погреться на солнце. Линда Сарджент совершенно права, говоря, что хребет Санта-Лусиа похож на гермафродита. По форме и очертаниям эти холмы и отроги женственны, СКАЧАТЬ