Советские тексты в постсоветской редакции. Саша Зайцев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ от логова зверя, Ленин едва не заплакал от досады на обуявшую его гордыню. «С «Искрой» я их ловко надул, – самоутешался Ильич, – но что касается сытости… Мог бы и не лукавить, чертовски проголодался».

      На конспиративной квартире

      Ленин не любил жандармов, как сегодня Япончик ментов. Нет-нет, да и плюнет косточкой от вишневого варенья с балкона конспиративной квартиры в какого-нибудь. Когда попадал, радовался как ребенок.

      Жандармы тоже недолюбливали Ленина по объективным причинам, но в их свирепом облике ничего детского не было.

      Терпению подвергшегося неожиданной атаке городового пришел конец. Не в меру расшалившийся Ленин вылил на него сверху ночной горшок и спрятался за портьерой. Радость была столь велика, что Владимир Ильич невольно выдал себя, громко хихикнув. Городовой, огромный детина, вышиб плечом дверь конспиративной квартиры, выволок из-за шкафа перепуганного Ильича, стащил с него брюки с кальсонами и подверг остракизму в позе, унижающей мужское достоинство.

      Вытерев об лишившегося сознания (легкий обморок) Ленина грязные сапоги и бесстыдно помочившись на распластанное тело, городовой, гулко топая, спускался по подъездной лестнице. «Вот ты у меня где, лысая мандавошка», – донеслось до чуткого уха революционера эхо ненавистного баса. «Вот, говно! В семнадцатом еще встретимся», – мысленно парировал Ленин. «Ну-ну», – усмехнулся простодушный жандарм…

      Зеркало русской революции

      Ночь напролет после удачно проведенного митинга всласть накричавшийся и намахавшийся любимой кепкой Ленин пил с соратниками. Пили и спорили на важные темы. Обсуждали текущий момент. Надежда Константиновна замучилась за шнапсом бегать к меценату Морозову. Когда Яков Михайлович рыгнул и похвастал сохранившимся до сих пор рвотным рефлексом, не потрудившись встать с места, она послала всю компанию к Энгельсу, хлопнула дверью и ушла жаловаться на безвыходную ситуацию политическим проституткам Каменеву и Зиновьеву, которых товарищи забыли пригласить. Тогда товарищи единогласно постановили избрать гонцом оконфузившегося Якова Михайловича, чтоб заодно и проветрился.

      Под утро от чудовищного перегара запотели все окна. Окурки валялись на подоконнике, в недоеденном салате «Оливье», в стаканах, на полу и даже на Манифесте коммунистической партии. Прямо в блевотине похрапывал молодой грузин по кличке Коба. Феликс Эдмундович, обкурившись привезенной Ильичем из Шушенского коноплей, произвел под столом акт дефекации. На окружающих это подействовало как нашатырь или боевая тревога. Оторвав тяжелую голову от салатницы и разлепив веки мутного заплывшего глаза, Владимир Ильич бессмысленно переводил взгляд с Феликса Эдмундовича на Якова Михайловича. Последний был, кажется, вменяем.

      – Яша, что-нибудь осталось?

      – Ни капли, Владимир Ильич. И Морозов велел швейцару не давать больше.

      – Следовало СКАЧАТЬ