Дневник фюрерюнге, или Хроники с планеты Нибира. Иван Степанович Плахов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ захват Британских островов и ядерная бомбардировка Вашингтона и Нью-Йорка, заключение Токийского мирного договора 1944 года и раздел мира с установлением вечных границ Рейха… В 1949 году в 17 лет я должен был окончить гимназию. Тогда фюрер провозгласил новую национальную политику. Институт семьи на территории Рейха был отменен, и я лишился права называть отца и мать родителями. Все немцы стали соратниками и друзьями, а иметь детей разрешалось лишь самым достойным – разумеется, членам партии. А я, знаете, в партии никогда не состоял. Моя мать, на четверть француженка, происходила из Эльзаса, и стать отцом я по закону не мог. Меня, такого же юного, как и вы, тогда это мало волновало. Больше всего было обидно, что отныне я стал сиротой при живых родителях, брате и сестре. Понимаете, я ничего не имею против партии. Я, как и фюрер, считаю, что только Германия была способна спасти цивилизованный мир от краха перед идеями коммунизма. Мы спасли Европу и мир, победили всех врагов… Но зачем было нужно лишать меня родителей? Почему наши чувства стали вне закона?

      – Вы что же, господин Циммерман, подвергаете сомнению решения фюрера и партии?

      – Упаси боже, мой юный друг! Я первым готов кричать: «Да здравствует фюрер», но зачем у меня отняли отца и мать сразу после школы? И не только у меня, юный Ганс, заметьте! Восемьдесят миллионов немцев, молодых и старых, начинающих и заканчивающих жизнь, одним росчерком пера нашего любимого фюрера лишились семей во имя интересов Рейха и партии.

      – Я намного моложе вас. И странно мне объяснять вам, почти старику, что германский социализм – это не что иное, как прикладная биология. Сверхлюдей объединяет не любовь или ненависть, а долг и раса.

      – Неужели вы, столь молодой человек, ничего и никого не любите?

      – Я вас плохо понимаю, господин Циммерман. Что это значит?

      – Вы должны любить, Ганс! Ведь любовь – это лучшее, что случается с человеком.

      – Я не знаю такого чувства. В приюте нас учат повиноваться, а не любить. Любовь – удел славян или поляков. А это слово устарело, оно выходит из употребления. Вместо него мы говорим «нравится».

      – Хорошо, я объясню. Это чувство доставляет нам максимальное удовольствие. Ради него человек готов отказаться от всего остального. Слово «нравится» здесь совершенно не подходит.

      – Тогда считайте, господин Циммерман, что я люблю только Рейх и фюрера. Это единственное, ради чего я готов отказаться от всего.

      – Как жаль, как жаль… Похоже, ваше поколение, сконструированное в недрах министерств здравоохранения и госбезопасности, не способно понять таких, как я, ретроградов. Единственное, что остается мне в этой жизни, – заниматься моим садом в пригороде Майнца и услаждать плоть в борделях Герингбурга во время деловых визитов в Сибирь.

      – Но ведь это государственное преступление!

      – Только не в борделях Рейха, мой милый юный Ганс. Вы, в сущности, СКАЧАТЬ