Николай Пирогов. Страницы жизни великого хирурга. А. С. Киселев

Чтение книги онлайн.

      Буква «Б» иллюстрировалась Наполеоном, скачущим в санях вместе с Даву и Понятовским на запятках, и была такая надпись:

      Букве «В» сопутствовала картинка, на которой французские солдаты раздирают на части пойманную ворону и один из них, изнуренный голодом, держит лапку, а другой, валяясь на земле, лижет пустой котелок. Ей сопутствовала такая подпись:

      Тогда же в народе появилась целая россыпь новых слов, представляющих собой презрительные клички оккупантов, которые возникли в этот период русской истории: шаромыжник, шваль, шантрапа… Первые две клички связаны с проявлением презрения к оборванным и голодным «завоевателям мира». Так, cher ami, означающее по-французски «дорогой друг», было обращением отступающих голодных солдат, просящих что-либо съестного у крестьян, оно превратилось затем в шаромыжник, а cheval, по-французски «лошадь» (крестьяне говорили, французы падшую конину едят), превратилось в шваль. Происхождение слова шантрапа связано с несколько более поздним временем. Этим словом мы обязаны тем русским, которые брали к себе на службу плененных французов. Когда те, став гувернерами, учителями и руководителями крестьянских театров, отбирали, например, певцов в помещичий хор, то, прослушав бесперспективного кандидата, махали рукой и выносили вердикт: «Chantra pas», что означало «к пению не годен». Выражение стало расхожим, определяющим никчемность человека, пустого, ненадежного, проходимца, а далее стало собирательным для негодяев и всякого сброда.

      Одним словом, исторический контакт двух великих наций оставил в русской народной филологии свои неистребимые следы.

      Детство Николая Ивановича было наполнено переживаниями этого великого события в русской истории. Победа русского народа над французами развила и укрепила в мальчике любовь к своей отчизне. Он с восхищением слушал рассказы о недавней войне, и в нем зарождалась гордость за свое отечество.

      Комментируя этот период своей жизни, Николай Иванович в своем «Дневнике старого врача» заметил, что в дальнейшем, когда ему пришлось долгие годы своей жизни (в период с 17 до 30 лет) находиться в окружении чуждой ему народности, жить, учиться и учить, он не потерял привязанности и любви к своей отчизне, хотя потерять ее в ту пору, как он полагает, было легко: «Жилось в отчизне не очень весело и не так привольно, как хотелось бы жить в 20 лет» [9]. И он объясняет это своим воспитанием в детские годы, которые были наполнены гордостью великой победы русского народа над пришедшей в Россию наполеоновской армией. «Не родись я в эпоху русской славы и искреннего народного патриотизма, какой были годы моего детства, едва ли из меня вышел космополит. Я так думаю потому, что у меня очень рано развилась вместе с глубоким сочувствием к СКАЧАТЬ