Что сказал Бенедикто. Часть 3-4. Татьяна Витальевна Соловьева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ куда веселее. Альберт не хотел от конструктора отрываться, вот и капризничал. Посмотри сам, глаза-то пора открыть: чем он занят?

      – Играет в конструктор у Аланда в кабинете, сидит на полу…

      – А жена твоя, наверное, с Венцелем целуется. Да?

      – Она плачет, Абель, она плачет.

      – Говорю, ты ее напугал. Давай, поднимайся спокойно. Венцель, как видишь, болтает себе с Гейнцем, он даже не стал с твоими сидеть, не трогает он твою жену. Ты же не страдал, когда я целовал твою жену, а она меня. А уж сколько раз я ее обнял и, заметь, еще обниму, я надеюсь, и говорить не стоит.

      – Он шептал ей на ухо… Он склонялся к самым ее волосам…

      – Какой ужас! Было бы странно, если во время спектакля, он заговорил во весь голос. Все наклоняются к уху и касаются волос, когда что-то шепчут другому. Ухо так расположено, что невольно касаешься волос, ничего другого не остается. И сейчас, не мог же он ей при тебе вслух объяснить, что они никуда не идут, что все это только для тебя и разыграно.

      – Он держал ее за плечи…

      – А за что, ты хотел, чтобы он ее держал? Если бы речь шла о моей жене, то я предпочел бы, чтоб ее взяли именно за руку, за плечо. А не за грудь, не за зад и не за горло. Да и за ноги тоже нежелательно, если это не какой-нибудь форс-мажор. Конечно, если человек вываливается из окна вниз головой, то можно и за ногу. Но вряд ли в этом фривольном прикосновении будет так много высокой эротики. Предложи свои варианты, я ему укажу, за что ему брать твою жену в другой раз.

      Абель был серьезен, как академический лектор. Вебер засмеялся.

      – Самому смешно, Вебер. Дело не в том, чего ты касаешься, а в том, что ты в это прикосновение вкладываешь. Рассказать тебе, чего и каких мест мне у разных людей приходилось касаться, и у женщин в том числе? Это же не означает, что все это диктовалось страстью. Не будь дураком, Вебер, на тебя Корпус оставлен, а ты чем забил себе голову? Женщины работают, а ты загораешь, приеду – сам тебя взгрею. Вставай, хватит, наотдыхался.

      Вебер приподнялся на руках, сел, медленно встал.

      – Что ты осторожничаешь, Вебер? Завтра на разминку пойдешь, не дури, снял я с тебя твое заклятье. Иди к зеркалу, посмотри на себя, на что ты похож? Походи, я посмотрю, не зажало ли у тебя что-нибудь, что-то тебя кособочит…

      Вебер шел, все равно осторожничая, щупая пол под ногой, придерживаясь за все, что попадалось под руку.

      – Ногами потопай, заземлись. Топай-топай, не выделывайся. Все нормально?

      – Фердинанд, ты не исчезнешь больше?

      – В моих интересах, конечно, от тебя закрыться, а то кто-то меня приехать убить собирался.

      – Можно подумать, ты не понимаешь.

      – Валяй в душ, побриться не забудь, приоденься и иди жену успокой. Ей самой с таким мужем лечиться скоро придется. Про меня ни с кем, ясно? Гаусгофферу позвони, скажи, что-нибудь, чтобы он про тебя вспомнил. Клеменс все равно о тебе заговорит, чтоб Гаусгоффер мог разговор поддержать, а для тебя это повод сейчас зайти к Аланду. Поужинаете, про болезнь не говори ни с кем, и они не будут. Я потом посмотрю, СКАЧАТЬ