Есть!. Анна Матвеева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ всегда выигрывает у литературы. Читать невыдуманный очерк живой жизни намного интереснее, чем погружаться в заводь писательской фантазии – как правило, до самого дна отравленную желанием разбогатеть, прославиться и при этом – не изменив себе! – вытащить наружу все свои страхи, страсти и комплексы. Жаль, что обычные люди (не писатели) крайне редко решаются на подобный эксперимент, и, в общем, я их понимаю – зачем писать роман, если и так в нём живёшь?..

      Я-то, впрочем, раньше всерьёз писала книги – задолго до того, как обнаружила себя на кухне. Я даже подавала надежды (на подносах и блюдцах с каемками) – критикам, читателям, своим родителям, и эти надежды вместе с книгами стоят теперь на самой высокой полке в гостиной корешками к стенке. Мне совсем не хочется на них смотреть, но по законам жанра камера движется именно в эту сторону. Затемнение.

      Кадр четвертый. Зритель переносится в давнее прошлое Гени Гималаевой, которую тогда ещё звали Женей Ермолаевой. На экране светится внутренним счастьем румяное существо в джинсовом жилетике. Это я. Сосед по кадру – Этот Человек. Сейчас я мысленно называю его иначе – Тот Человек, потому что мы не виделись ровно столько времени, сколько требуется для превращения Этого в Того.

      Именно Тот Человек первым заметил, что я слишком часто играю – даже если на меня никто не смотрит. Тот Человек не верил, что можно тщательно накрывать стол для одинокого обеда – пока не встретился со мной.

      Замечание для режиссёра: можно не описывать нашу первую встречу, зритель сможет сам быстренько придумать что-нибудь подходящее случаю. Достаточно сказать, что после знакомства с Тем Человеком я написала подряд четыре книги – а после нашего расставания навсегда оставила это занятие. Бросила как вредную привычку. И сейчас не понимаю, зачем было тратить такой громадный жизненный кусок на сочинительство. У меня ведь не было ни тщеславия, ни каменного зада, а самое главное – не было большого таланта, и всё написанное мной почти сразу же переставало устраивать даже меня саму. Ну вот как если бы я готовила утку, а она бы вдруг безбожно обгорела. Я что, стала бы совать эту утку гостям? Под покровом ночи я горестно вынесла бы сгоревшую жертву моей бездарности на помойку, стараясь не смотреть, как от неё с негодующим видом разбегаются в стороны голодные собаки… Литературное творчество здесь как две капли походит на кулинарное: если роман не пропёкся или подгорел, получился невкусным и пресным, то надо избавиться от последствий, поставив книжку корешком к стене. У меня таких книжек, увы, целая полка. Ни одна из них мне по-настоящему не нравится, и я не хочу, чтобы кто-нибудь вдруг снова начал звать меня писателем.

      (Но книжки свои всё-таки не выкидываю, как сделала бы с горелой уткой.)

      Что касается Того Человека, то он считал меня именно писателем – прочее интересовало его значительно меньше. Отлично помню, как вечерами читала Тому Человеку написанные за день страницы. Как переставляла по ковру бокал с красным вином. Как на ковре СКАЧАТЬ