Тайнозритель (сборник). Максим Гуреев

Чтение книги онлайн.

      Леха уставился на Женю:

      – Да жалко вроде.

      – А утопить не жалко? – Женя усмехнулся. – Привязать к ошейнику камень и закинуть подальше в карьер, пускай поплавает. А она еще будет кричать: «Леша, Леша, спаси меня и сохрани!» Это так бабка моя говорит: «Спаси и сохрани». А потом и захлебнется, в общем, все как положено…

      В водяных кустах запутались цветные пятна нефти, пошли волны. Кряхтя и отплевывая кипяток, к дебаркадеру подвалил паром, нарисовав в глазах лебедку, троса, длинные вытертые поручни, треснутое и заклеенное газетой стекло рубки. Кинули трап. На берег вышли приехавшие из мастерских и кирпичного завода. Кочегар делал неприличные жесты контролеру. Все вышли и стали подниматься на холм к поселку.

      Женя встал.

      – Ладно, пошли на Филиал костер жечь.

      Леха обернулся.

      – Можно вообще-то. Удобрением, например. Оно у нас на чердаке припасено, а матери скажу, что костью поперхнулась.

      – Зачем это?

      – Как это зачем? Удобрения нигде нет, а нам еще гряды присыпать.

      – Ну присыпай тогда.

      Леха продолжал сидеть у воды.

      – Ты идешь?

      Такой толстый ушастый воротник пальто, спина зашита в нескольких местах, какие-то узоры шитья и прилипшая глина. Резиновые сапоги выглядывают из норы, откуда пахнет горячей капустой, извалянной в каше. Шапки почти не разобрать, ведь она хоронится. Может быть, шерстяная.

      Скользко. Здесь мелководье.

      Женя подошел и толкнул пальто в воду. Оно мгновенно набухло и превратилось в колокол.

      – Ты чео-о, Жень, одурел совсем? – заорал Золотарев. – Давай вытаскивай меня, чео-о уставился?!

      Потом допоздна жгли на Филиале костер и сушили одежду.

      Ночью Женя проснулся оттого, что ему показалось, что кто-то гладит его по лицу, наверное, мама. Открыл глаза, но в комнате никого не было.

      Были только слова отца Мелхиседека: «О славлю тебя, жена, что подвизаешься здесь в кущах непроходимых, вознесенных трезвением и страстей строительством, столь влекущими твою натуру – тоскующую, одинокую, романтическую, а порой и одноглазую…» Фамарь Никитична одобрительно кивала головой. Вдруг все переглянулись и улыбнулись. Во славу Божию. Во славу Божию.

      Гости засмеялись: смотри, смотри – приехал-таки.

      – Что же ты опоздал, братан? – Серега приподнялся из-за стола.

      Женя хорошо услышал этот вопрос и сел на кровати.

      Кто приехал? Кто опоздал?

      В комнате стало совершенно тихо, скорее непроницаемо для посторонних звуков – потолка было уже не различить, он растворился в вышине. Столь было странно и одновременно обыденно в этой сырой мгле вдруг услышать гудящий печной чугунной заслонкой голос бабки: «Женя, иди поздоровайся с отцом».

      Потом Серегу поволокли из-за стола, он что-то кричал, выволокли на кухню, засунули в мойку головой и пустили воду.

      Гости запели. Женя вышел в коридор: дед СКАЧАТЬ