Золотой саркофаг. Ференц Мора

Чтение книги онлайн.

      – Некая большая радость исцелит августу, – растолковали ее сон жрецы. – Радость наполняет сердце ярким светом, а злые духи, порождение тьмы, бегут от света, ибо свет несет им смерть.

      Посещение бога в Пергаме состоялось незадолго до поездки императрицы в Антиохию. После того как добрая воля Асклепия была установлена, августа, готовая ухватиться за малейшую надежду, немного воспрянула духом. Но в последние дни, когда в священном дворце всех охватило волнение в ожидании скорого прибытия государей, силы опять оставили больную. Демон уведомлял о своем приближении привычными головными болями, но на этот раз августа жаловалась также на боли в сердце. Сначала она не хотела и слышать о том, чтобы лечь в постель, но в конце концов уступила настояниям своей дочери Валерии.

      Бледная, с обострившимися, словно обточенными болезнью чертами лица, лежала императрица в затемненной спальне; сползающий со лба пергаментный бурдючок с ледяной водой почти совсем закрывал обведенные синевой глаза. Она казалась моложе дочери. Сидящая на краю постели худощавая молодая женщина с горестным выражением лица выглядела старше, чем больная.

      Из-под опущенных ресниц августы тихо катились слезы.

      – Жрецы уверяют, что у меня еще будет радость, – ломая прозрачные руки, промолвила она. – Но скажи, какую радость, кроме смерти, могут дать мне боги?

      – Полно, полно, мама! Перестань! – воскликнула Валерия, схватив мать за руку. – Ты сама усиливаешь болезнь тем, что не хочешь расстаться со своим горем.

      Резкие слова дочери больно задели августу, уже привыкшую к тому, что с ней во всем соглашаются. По-детски надув губы и немного помолчав, она спросила:

      – Зачем ты обижаешь меня, Валерия?

      – Обижаю? Чем, мама? Тем, что призываю к терпению?

      – Ты совсем не жалеешь меня.

      – А меня кто-нибудь жалеет?!

      – Ведь ты еще молода.

      – Вот именно. Я еще молода… я дочь императора и жена цезаря, а жизнь моя хуже, чем у последней невольницы, обмывающей покойников.

      – Почему так разгневались на нас боги? – простонала больная. – Почему лишили меня радости? Я никогда никого не обижала.

      – Я не знаю, мама!

      И, опять схватив августу за руку, Валерия горячо продолжала:

      – Но знаю, что у меня-то радость отняли не боги… а вы с отцом… Выдав меня за Галерия!

      – О нет! Только не я!.. Только не я! – рыдая, запротестовала мать. – Ведь я была не в себе, когда тебя увезли к нему.

      – В этом все дело. Отдавшись своему горю, ты была слепа и глуха ко мне. Я ползала у тебя в ногах, обнимала твои колени, молила пощадить меня, но ты ничего не слышала и не видела… плакала, плакала… и все о своем сыне.

      – О, Аполлоний! Родной мой Аполлоний! – вскрикнула мать, порывисто поднявшись в постели.

      Валерия СКАЧАТЬ