Моя ойкумена. Лирика 1979-2009. Владимир Берязев

Чтение книги онлайн.

      Могилы нет…

      Покоится вода.

      Под толщей лет пороги Борисфена.

      Что – Святослав?! хазарский каганат

      Развеявший… Доныне иудеи

      Проклятья шлют на голову его.

      Но нет ни печенегов, ни хазаров.

      А мы… мы пьем из черепа отца

      Чужую кровь, похожую на правду,

      Давно забывши предков имена.

      Могилы нет…

      Я помню черный день,

      Как хоронили воины Темучина

      В глухой степи, бесплодной, как такыр,

      За десять переходов от стоянки

      Уйгурских пастухов и за двенадцать

      От белых юрт и алых кошм Орды.

      Над телом, что вернулось в лоно Степи,

      Три дня текли стада овец и яков,

      Потом пошли верблюды Семиречья,

      Потом быки Ирана и Китая,

      И, наконец, как грохот камнепада,

      Помчались табуны коней любимых,

      Коней монгольских, скакунов арабских,

      Кавказских кобылиц и знаменитых

      Угорских иноходцев.

      Было так.

      От края и до края той пустыни

      Земля стенала топотом и ржаньем,

      И криками, и воплями животных,

      И лишь спустя неделю после тризны

      Сквозь траурную мглу пробилось солнце

      И на пометом крытую равнину

      Осела тихо шелковая пыль.

      Могилы нет…

      Ищите в чистом поле,

      На дне морском,

      Средь звёзд на небосклоне.

      Нигде, нигде ни знака, ни приметы.

      А, может быть?..

      Я с ужасом подумал —

      И к лучшему, что не было и нету,

      Что внук не знает, где зарыли деда:

      Ни камня, ни плиты, ни поминанья,

      Кресты погнили, холмики пропали,

      А часто вовсе не было крестов.

      Ну, жили. И прошли. И растворились.

      Покуролесили, побушевали,

      Но не хотели мертвого величья,

      По ветру прах…

      По ветру светлый прах.

      И вот еще!

      И вот еще, постойте:

      Ведь нас не все под этим небом любят,

      А коль уйдем, не замочив подошвы,

      Рассеемся, как сонные созвездья,

      И станем миром вновь,

                             тогда, быть может,

      Уж не придет никто на место праха,

      Чтобы гроба проклясть

                             и поглумиться,

      и плюнуть, и покой наш

      осквернить.