Мысы Ледовитого напоминают. Ю. В. Чайковский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и в решении Сената от 15 мая 1732 года, всего за 9 месяцев до отправки, северная часть вычеркнута, хоть она и содержалась в его черновике [ВКЭ-1, с. 103]. В последующих документах Сената она упоминается вновь, что говорит о скрытой борьбе.

      Впервые один северный отряд, а именно Архангельский (Двинско-Обский), упомянут в Решении Сената, утвержденном Анной совсем поздно, 28 декабря 1732 года, и там же предложено выяснить возможность плаванья от Оби до Лены [ВКЭ-1, с. 174–188]. А в феврале экспедиция уже двинулась в путь, что и вовсе непостижимо: ведь одной из ее целей было уже плаванье к востоку от Лены. Когда эта цель была заявлена и кем? Каким указом она была узаконена и была ли? Где вся денежная и техническая сторона дела? Нам надо причину этих метаний понять, чтобы вся ВСЭ и особенно ДКО не выглядели ни «Афродитой из пены морской», ни слащавой сказкой о чудесном содружестве чиновников, моряков и сибирских тружеников.

      Суть дела состояла в том, что в январе 1732 года Остерман возглавил Воинскую морскую комиссию, призванную возродить флот. Комиссия пришла к выводу, что созданный при Петре огромный (уже наполовину сгнивший без дела) Балтийский флот бессмыслен – для обороны он чрезмерен, для завоеваний на Балтике недостаточен (мал в сравнении с совокупным флотом враждебных государств), а для решения более широких задач непригоден, ибо заперт в Балтийском море. (То же самое, кстати, было в XX веке в обеих Мировых войнах.) Комиссия приняла, совместно с Сенатом, решение строить в Архангельске вторую базу флота (при Петре I Архангельск был заброшен), что и было сделано [П-1]. Уже за одно это Остерман достоин памяти у историков флота, но они его почти не упоминают, а иногда даже пишут, что он делами флота не занимался.

      В верности решения Комиссии осталось убедить Бирона, что было весьма трудно, ибо он наивно полагал, что боевые корабли вообще России не нужны (достаточно-де иметь галеры – для перевозки военных грузов и высадки десантов, как убеждал его и других фельдмаршал Бурхард Миних [П-1, с. 14]), а деньги, идущие на флот, лучше потратить на ещё большую пышность двора, столь милую его милой Анне. Зачем тогда строить что-то очень дорогое на севере?

      Остерману нужен был в споре с Бироном веский довод, причём идущий не от самого Остермана, а от кого-то постороннего и авторитетного. Довод пришел от «царицы морей». Тут нам следует перейти к дипломатической переписке.

      5. Подал надежды труп, или Кто же убедил Бирона

      В конце 1731 года Россия, после 12-летнего разрыва, возобновила дипломатические отношения с Англией[84], что было большим успехом как Остермана, так и Бирона. Послом стал молодой князь Антиох Кантемир, впоследствии известный писатель. Он прибыл в Лондон 30 марта 1732 года и сразу же стал писать подробные донесения императрице, а их, разумеется, читал Бирон. И вот в конце 1732 года Кантемир сообщает (секретная реляция от 29 дек. 1732 г.), что сразу по прибытии, то есть ещё весной, получил письмо от некоего англичанина, имени которого не хочет называть ради его безопасности, и излагает суть письма.

      Англичанин хотел, ни много, ни мало, оживить труп – возродить идею СКАЧАТЬ