Азенкур. Бернард Корнуэлл

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ стрелами, освещая тонкое, нежно очерченное лицо в обрамлении черных как ночь волос. Серые глаза ее мерцали, словно лунные блики; решительный подбородок, как еще предстояло убедиться Хуку, свидетельствовал о твердом нраве. Хрупкое с виду тело было сильным и выносливым, крупный выразительный рот теперь не закрывался ни на минуту: последние несколько месяцев (как вскоре выяснит Хук) Мелисанда прожила послушницей в монастыре, где запрещено разговаривать, и теперь она словно отыгрывалась за то принудительное безмолвие. Ее щебет завораживал, хотя Хук не понимал ни слова.

      В первый день они опасались выходить из леса. На равнине то и дело показывались всадники. Победители, завоевавшие Суассон, теперь выезжали на охоту или просто размяться. С немногими беглецами, сумевшими уйти из Суассона и бредущими на юг, всадники не связывались, однако Хук предпочитал не рисковать и отсиживался в лесу. Он решил пробираться на запад, в Англию. Больше идти было некуда, хотя ему, объявленному вне закона преступнику, Англия грозила опасностью не меньше, чем Франция.

      Их с Мелисандой ночной путь освещала луна, еду приходилось воровать. Чаще всего Хуку удавалось добыть ягненка, несмотря на то что овец стерегли псы. Должно быть, Хука охранял святой Криспин с пастырским посохом, и собаки ни разу не подняли шума. Хук приносил ягненка к костру, разводил огонь и жарил мясо.

      – Иди дальше без меня, если надо, – сказал он как-то утром Мелисанде.

      – Иди? – не поняла она и нахмурилась.

      – Если хочешь, детка. Можешь идти. – Он неопределенно махнул рукой на юг.

      Наградой ему был негодующий взгляд и бурный поток французских слов, из которого, вероятно, следовало, что Мелисанда останется с ним и дальше. Она и вправду осталась, к радости и заодно к большему беспокойству Хука. Он не видел для себя никакого будущего, даже если повезет выбраться из Франции. Он молился святому Криспиниану в надежде, что тот поможет ему и в Англии, если Хуку суждено до нее добраться, однако святой Криспиниан молчал.

      Вместо ответа он послал Хуку и Мелисанде священника – приходского кюре, который, увидев спящих беглецов в ольховой роще у реки Уазы, сжалился над ними и привел к себе, чтобы накормить. Отец Мишель, обыкновенно мрачный и угрюмый, немного говорил по-английски. Когда-то он служил капелланом у французского сеньора, державшего в своем поместье пленника-англичанина, и с тех пор ненавидел всех власть имущих, будь то король, епископ или сеньор. Движимый былой ненавистью, он помогал теперь английскому лучнику.

      – Тебе надо в Кале, – сказал он как-то Хуку.

      – Я вне закона, святой отец.

      – Вне закона? – не сразу понял кюре, о чем речь, а затем отмахнулся. – А, proscrit?[6] Англия тебе родная. Она ведь велика? Поезжай домой и живи в другом месте – не там, где провинился. А что ты натворил?

      – Ударил священника.

      Отец Мишель засмеялся и хлопнул Хука по спине:

      – Молодец! Неужели епископа?

      – Нет, просто священника.

СКАЧАТЬ