Царь и гетман. Даниил Лукич Мордовцев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ над нею молитву прочитае, та помьяне, та водою свяченою скропить, та по-християньски поховае…» Приихав до дому той чоловик и голову с собою привиз та й положив ии на лаву, а сем сив вечеряти… Повечеряв, а голова все лежит на лави. А жинка, глядючи на голову, и каже: «Мабуть, голова ця на своим вику богато хлиба переила». А голова й каже: «Буде вона ще исти…»

      – Ох, няню! Се мертва голова сказала? – с испугом спросила Мотренька, поглядывая на окно.

      – Та мертва ж, рыбко.

      – Ох, як страшно!

      – Чого страшно, рыбко? Се од Бога.

      – Ну, няню?

      – Ну, голова й воже: «Буду я ище исти…» От жинка та як злякаеться та у пичь ту голову й кинула… И стала та мертва голова билою золою… Выгрибли золу у горщик, поставили на лави, щоб москалям на поташ продати… А дочка того чоловика, що найшов голову, не знала, що то зола, думала, що силь, та й посолила соби кусочок хлиба, так маленький шматочок, и зъила. Та важкою ото и стала…

      – Важкою, няню? Як се б то?

      – Важкою, рыбко. Ты сего не знаешь ще… Бог ий сына дав… од золы…

      – Ну, няню, се казка…

      – Яка казка?

      – Та казка ж, няньцю?

      – А Палий казка?

      – Ни, няню, Палий не казка.

      – Так то, бачь, рыбонько, и був сам Семен Палий, от золы родився… Тоди вин ще не був Палий, а просто Семеник Гурченко, бо его мати була Гурченкова… Той чоловик, що найшов мертву голову, був Гурко.

      – Який Гурко? Що в Борзни?

      – Та вин же ж борзеньский, рыбко… Ото Гурки в Борзни, то его родичи по матери та по дидови, а сам вин од золи родився, вид попилу… Ему б, бачь, треба було бути Золенком або Попилченком, а вин сам себе зробив Палием…

      – Як же ж се, няню?

      – А от як, рыбко… Як той Семеник, що вид попилу родився, став парубком, от и захтив козакувати: «Пиду, каже, мамо, а та пиду в Запороги». От и пишов. Йде-йде, дивиться, Запороги стоят, горы страшенни. На горах тих запорозци стоят та й дивлятся, смиются: «Як-то вин, молоденький хлопчик, на гору страшенну злизе…» Бо посередне гори, рыбко, на великому камини сидит, не к ночи будь сказано, сидит сам… – старуха остановилась.

      – Хто сам, няню?

      – Та черный, рыбко.

      – Який черный?

      – Та нечистый, сказать бы, чортяка…

      – Ну? Се впьять казка, няню.

      – Ни, не казка, рыбко. От сидит та козинячими нижками тупотить та рогами в гору бье…

      Мотреньке вспоминается козел, который сегодня шел на нее, потрясая бородой и рогами, и ей становится смешно…

      – Так у его, няню, роги як у цапа?

      – Як у цапа, рыбко… От вин сидит та нижками тупотить та рогами в гору бье… А Семеник як стрелит из мушкета, як загуркотит по горах, дивляться козаки, аж там, де сидив нечистый, одно поломья паше та смола пекельна кипить… Се, бачь, Семеник чорта убив, спалив его. От запорозьци й кажуть: «Оце так козак! Оце так Палий, самого чорта спалив». А кошовой и каже: «Ну, брате, будь же ты Палием, та СКАЧАТЬ