Франсуа Гизо: политическая биография. Н. П. Таньшина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ политику в духе реакции[50]. Руайе-Коллар при содействии Пакье и некоторых других умеренных роялистов установил постоянные связи с двором Бурбонов в Генте. К Людовику XVIII ежедневно отправлялся особый курьер с подробным отчетом о положении дел. В конце мая, когда положение стало особо критическим, в Гент было решено отправить Гизо со специальным поручением: противодействовать влиянию реакционеров при дворе и склонять короля на путь умеренно-либеральной политики. Впоследствии эта поездка Гизо в Гент станет одним из излюбленных предметов для нападок на него со стороны политических противников. «Бегство в Гент» – именно так будет ими именоваться этот визит, а сам Гизо будет обвиняться в предательстве и измене национальным интересам Франции. Как только против Гизо поднималась волна критики по какому-либо вопросу, кто-нибудь из его оппонентов обязательно припоминал «бегство в Гент». Гизо был вынужден защищаться. Тридцать лет спустя, будучи министром иностранных дел Июльской монархии, на заседании палаты депутатов 26 января 1844 г., в ответ на очередные обвинения своих противников в измене, он заявил, что он поехал в Гент, «чтобы привезти советы Людовику XVIII… советы конституционных роялистов, которые предвидели его возвращение во Францию…» и которым было не все равно, «возвратится ли он под знаменем Хартии или под знаменем контрреволюции»[51]. Гизо особо подчеркивал, что он руководствовался тогда главной и единственной политической задачей: служить конституционной монархии. «Желание видеть ее реализованной в моей стране, желание помогать, содействовать своим слабым участием созданию этого прекрасного и великого правительства – это было моей единственной политической мыслью», – заявил он[52].

      Либералы были готовы всеми средствами содействовать вторичной Реставрации Бурбонов. Как отмечал русский публицист Е. М. Феоктистов, «даже завоевание, которое считалось одним из страшных бедствий, и особенно страшным во Франции, с ее воинственными привычками, с ее воспоминаниями о прежних подвигах и преклонением перед славой, казалось им не очень опасным злом, если бы только можно было этой ценой низвергнуть ненавистное им правительство»[53]. Гизо впоследствии писал в своих «Мемуарах»: «Было бы безрассудно и несправедливо нападать на реставрацию за присутствие во Франции чужеземцев, которые явились в ее среду как следствие безумного честолюбия Наполеона и могли быть удалены только Бурбонами»[54]. В 1844 г., на упоминавшемся заседании Палаты депутатов, представители левой оппозиции упрекали Гизо в том, что, по его мнению, для Франции лучше «Ватерлоо и предательство». Так, республиканец Ледрю-Роллен заявил, что слова Гизо – «это язык предателя и англичанина!», а его единомышленник Гарнье-Пажес обвинил министра в отсутствии национального чувства и патриотизма[55]. Французский историк и политический деятель времен Третьей республики Жюль Симон справедливо отмечал, что в то время, как либералы СКАЧАТЬ