Каторга. Влас Дорошевич

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ себя для семьи, а по ночам ему снятся женщины, которые являются его прельщать. Их посылают черти.

      – Тут много чертей! – выкрикивает он своим тоненьким, пронзительным голоском и лезет под кровать посмотреть: нет ли их там.

      – Есть! Есть! Вот они!

      Начинается припадок.

      Берегите ваши карманы. Рядом все время трется Демидов, клептоман, один из несчастнейших людей на каторге.

      Его били смертным боем товарищи, и секло начальство, а он все продолжал оставаться «неисправимым». Ему еще недавно дали 52 лозы, как вдруг, к общему изумлению, доктор Кириллов взял этого «неисправимого негодяя» в лазарет.

      – Ах, вон оно что! – ахнули все. – Он сумасшедший! А мы-то его исправляли.

      А вот жертва наших больниц, жертва их страсти к «поспешной выписке».

      Это бродяга Немой.

      – Семен Михайлович! Как поживаешь? – спрашивает доктор.

      Семен Михайлович улыбается бессмысленной улыбкой и смотрит куда-то в угол.

      – Да он что? Действительно немой?

      – Нет, он страдает одной из форм афазии, он не может говорить, не в состоянии отвечать на вопросы.

      И только улыбается своей бессмысленной, беспомощной, жалкой, страдальческой улыбкой.

      В одну из минут просветления, когда к нему ненадолго вернулась способность речи, он рассказал доктору свою историю.

      Он не бродяга. Он крестьянин Новгородской губернии Семен Михайлов Глухаренков. У него на родине есть семья. Жил он в Петербурге на заработках, заболел тифозной горячкой, лежал в больнице. Из больницы его выписали слишком рано, чересчур слабым. Денег не было ни гроша, паспорт был отослан на родину «менять», приходилось идти пешком. Едва выйдя за заставу, он «потерял сознание», а затем с ним «это и случилось». Его держали в полиции, судили, – на все вопросы он молчал. И пошел на полтора года в каторгу, а затем на поселение на Сахалине как «бродяга Немой».

      Вот та маленькая повесть, которую успел рассказать Семен Глухаренков доктору в минуту просветления, – и снова на его лице заиграла тихая, скорбная улыбка.

      Над всем этим – над трагическим молчанием «бродяги Немого», над тихими стонами, вырывающимися из глубины души, над тяжкими вздохами, перебранкой больных, над рассказами жигана об игре, над звуками удушливого кашля чахоточных, – звуками, в которых вы слышите, как у людей на куски разрываются легкие, над бредом и идиотским смехом помешанных, – над всем этим царит вечный, непрестанный крик сумасшедшего старого солдата.

      В Корсаковском лазарете нет места, где бы до вас не доходил этот ужасный, все нервы выматывающий крик.

      Он отравляет последние минуты умирающих в маленькой отдельной каморке.

      Зайдем туда.

      На постели лежит человек… тень, призрак человека… Не бледное, а белое, словно молоком вымазанное лицо.

      Дыхание с хрипом и свистом вырывается из груди.

      Он задыхается.

      Доктор, дававший СКАЧАТЬ