Каторга. Влас Дорошевич

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ нам, что вы писатель… Так уж будьте такие добрые, напишите там, кому следовает… Способов нет. Голодом мрем! Пришли сюда с поселений, думали работишку найти, – все подрядчики японцами работают! Пайков не дают, на материк на заработки не пущают. Помирай тут на Сакалине! Что же нам теперь делать?

      – А сельское хозяйство?

      – Какое ж, ваше высокоблагородие, наше хозяйство! Не то что сеять – есть нечего. У кого были семена, – съели. Скота не дают. Смерть подходит!

      – Барин! Господин! Вашескобродие! – протискивается сквозь толпу невзрачный мужичишка.

      Мужичишка – тип загулявшего мастерового. Хоть сейчас пиши с него «Камаринского мужика»: «Борода его всклокочена, вся дешевкою подмочена». Красная рубаха от ветра надулась парусом, полы сюртучишка так ходуном и ходят.

      Голос у мужичишки пронзительный, с пьяной слезой, из самых недр его пьяной души рвущийся.

      Первым долгом он зачем-то изо всей силы кидает об пол картуз.

      – Господин! Ваше сиятельство! Дозвольте, я вам все разъясню как по нотам! Ваше сиятельство! Господин благодетель! Это они все правильно! Как перед Господом говорю, – правильно! Потому способов нет! Сейчас это приходит ко мне, к примеру скажем, он: «Мосей Левонтич, способов нет». Я ему: «Пей, ешь, спасай свою душу!» Потому я для всякого… Правильно я говорю, ай нет? – вдруг с каким-то ожесточением обращается он к толпе. – Правильно, аль нет? Что ж вы, черти, молчите?

      – Оно действительно… Оно конечно! – нехотя отвечает толпа. – Ты про дело-то, про дело.

      – Потому я для всякого! На свои, на кровные! Вон они, кровные-то! – мужичишка разжимает кулак, в котором зажато семь копеек. – Вон они! Обидно!

      «Мосей Левонтич» бьет себя кулаком в грудь. В голосе его все сильнее и сильнее дрожит слеза.

      – Правильно я говорю, ай нет? Что же вы молчите? Я за вас, чертей, говорю, стараюсь, а вы молчите!

      – Оно конечно… Оно верно… Да ты про дело-то, про дело! – уже с тоской отвечает толпа.

      Но «Мосей Левонтич» вошел в раж, ничего не слышит и не слушает.

      – Какой есть на свете человек Мосей Левонтич?! Сейчас мне поселений смотритель лично известен. Призывает: «Можешь, Мосей Левонтич, бюсту для сада сделать?» Так точно, могу, – потому я скульптор природный. Природный!

      «Природный скульптор» начинает опять усиленно колотить себя в грудь и утирает слезы.

      – Не какой-нибудь, а природный! Из Расеи еще скульптор. «Можешь?» – «Могу». – «На тебе две записки на спирт». Обидно! Что я с ними, с записками-то, делать буду? Куда денусь? Ежели у всякого свои записки есть? Правильно я говорю, ай нет? Что вы, черти…

      – Ну, слушай! – перебиваю я его, видя, что красноречию «скульптора» конца не будет. – Я вижу, что ты человек серьезный. Мы с тобой в другой раз поговорим. А теперь дай мне с народом покончить. Поотодвиньте-ка его, братцы.

      Десяток рук берется за природного, но огорченного скульптора, – и его тщедушная фигурка исчезает в толпе.

      Положение тягостное.

      – Что ж я для вас могу сделать? Я ничего не могу.

      – Так! – СКАЧАТЬ