Путь к власти. Ирина Даневская

Чтение книги онлайн.

      – Ну что вы, – улыбнулся раненый, – просто при них могли оказаться вещи, которые бы могли открыть их имена. Ведь это по-христиански – сообщить родственникам о судьбе этих несчастных?

      «Он, бесспорно, очень умен, – поняла Генриетта, – и хочет узнать, догадываюсь ли я, с кем имею дело. Но еще не время открывать карты».

      – Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – разыгрывая нерешительность, ответила Генриетта, – но сейчас попробую узнать. Может, монахини и осмотрели тела.

      Она вышла. Маркиз задумчиво смотрел ей вослед.

      – Она не так проста, как кажется, – пробормотал он.

      Очень скоро принцесса вернулась.

      – Мне сказали, ничего, что помогло бы установить личность погибших, при них не оказалось. Но, так как вы живы, это не имеет значения, не правда ли?

      – Вы правы. Я надеюсь, Ваше Высочество извинит меня, но у меня есть еще несколько вопросов.

      – Еще? Маркиз, для выходца с того света вы чересчур любопытны.

      – Ваше Высочество, вы столь же умны, как и очаровательны. При мне были два письма…

      Он вопросительно посмотрел в глаза Генриетте. Его взгляд был холоден и тяжел. Но на губах играла улыбка.

      – Вот они, – Генриетта протянула ему бумаги.

      – Вы их читали, – чеканя каждое слово, произнес маркиз.

      – Конечно, – просто ответила принцесса. – Должны же мы были узнать, с кем имеем дело… чтобы сообщить вашим родственникам о постигшем вас несчастьи… К тому же печати были вскрыты…

      – И как, узнали? – тревожно поинтересовался Валенса.

      – Увы, – как можно искреннее произнесла принцесса. – Ничего, кроме того, что вы сами о себе рассказали.

      Де Молина вздохнул свободнее, чего нельзя было сказать о Генриетте. Принцесса действительно прочитала письма и теперь терзалась подозрениями. Дело было в том, что одно из них было от герцога Анри де Роана, главы гугенотской партии, правой рукой которого небезосновательно считали графа Ла Рош-Гюйона. До сих пор Генриетта совсем не интересовалась политикой, но письмо, адресованное ни кому-нибудь, а самому магистру «Молчаливых», заставило ее глубоко задуматься.