Заговор букв. Вадим Пугач

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ вполне допушкинское, любительское. Перефразируя слова Блока, можно сказать, что Тютчев «любил землю и небо больше, чем рифмованные и нерифмованные речи о земле и небе». Но и он высказался на интересующую нас тему. Например, очень любопытно стихотворение 1840 года «Живым сочувствием привета…», в котором повторяются некоторые пушкинские мотивы, но проблематика абсолютно иная. Вот характеристика поэта:

      Всю жизнь в толпе людей затерян,

      Порой доступен их страстям,

      Поэт, я знаю, суеверен,

      Но редко служит он властям.

      Перед кумирами земными

      Проходит он, главу склонив,

      Или стоит он перед ними

      Смущен и гордо-боязлив…

      В пушкинском «Поэте», который перефразирован Тютчевым, есть две, разделенные пробелом, части. В одной о поэте сказано:

      …Меж детей ничтожных мира,

      Быть может, всех ничтожней он.

      В другой:

      К ногам народного кумира

      Не клонит гордой головы…

      Тютчевский поэт не то чтобы полностью остается «ничтожным», но образ его даже более реалистичен, чем образ пушкинского поэта. Он не противопоставлен толпе, он «затерян» в ней, но это никак не мешает его независимости – не полной, нет. Он «порой доступен… страстям», «редко служит… властям», то есть в какой-то степени зависит и от людей, и от страстей, общих с другими, и от власти. Он и оставаясь поэтом столь же незначителен и незаметен, как пушкинский поэт до того, как «Божественный глагол / До слуха чуткого коснется». К тому же «кумиры земные» Тютчева – совсем не «народный кумир» Пушкина. Тютчева занимает не коллизия «поэт – общество», а коллизия «поэт – женщины». Именно они – его земные кумиры. И не «божественного глагола» ждет он, а ждет и опасается «живого слова», сорвавшегося с «их уст». Что это – скрытая полемика с Пушкиным или бездумное эпигонское использование пушкинских оборотов? Хочется думать, что полемика – о роли и личности поэта. Поэт Тютчева не общается с богами, он смиренен и в минуту вдохновения, да и вдохновение его – не вполне божественной природы. Впрочем, последние строки говорят о таком смирении, которое «паче гордости»:

      Пускай любить он не умеет –

      Боготворить умеет он!

      Похоже, тютчевский поэт не столько творится богом, как у Пушкина, сколько сам творит богов. В этом его «маленькое» отличие от обычных людей. Собственно, это стихотворение говорит не столько о том, что думает Тютчев об адресате поэзии и ее назначении, сколько о том, что Тютчев об этом совсем почти не думает, а занят своими личными отношениями со светскими женщинами, например.

      В этом же русле находятся и еще два текста 60-х годов. Например, такие четыре строки:

      Когда сочувственно на наше слово

      Одна душа отозвалась –

      Не нужно нам возмездия иного,

      Довольно с нас, довольно с нас…

      Это не похоже на лермонтовские притязания, когда поэтическое слово сравнивается с «колоколом СКАЧАТЬ