Вчерашняя мышь. Сборник прозы. Александр Левин

Чтение книги онлайн.

      Лебедев

      – Входите.

      Перед Лебедевым появилась дверь. Он вошел и оказался в небольшом светлом кабинете. За столом у окна сидела красивая женщина с выразительными синими глазами.

      – Сингулярность, – Лебедев кивнул.

      – Здравствуйте, Лебедев, – сказала Сингулярность и махнула рукой, указывая на белый диван у стены.

      – Садитесь.

      Лебедев сел, осмотрелся. Через некоторое время понял, что окружающее пространство успело обмануть не только левую теменную долю, но и обонятельный нерв: запахло цветами и чем-то кислым.

      На самом деле, напомнил себе Лебедев, нет никакого кабинета. Никакого окна и никакой женщины.

      – Как вы себя чувствуете, Лебедев?

      – Прекрасно, спасибо.

      – Как вы знаете, – Сингулярность внимательно смотрела на Лебедева, чуть склонив голову влево, – в моносупериальной коммуне М-7 произошла страшная авария.

      Сказав это, Сингулярность встала из-за стола, обошла его и села на столешницу, сложив ногу на ногу.

      – Колония Д-22 полностью уничтожена.

      Лебедев с трудом отвлекся от созерцания красивых длинных ног в чулках в сеточку, и медленно поднял взгляд.

      – Мы считаем, что это был теракт. Мало того, один или несколько террористов находятся в М-7 до сих пор. Запланирован второй удар. Под угрозой резервный генератор.

      Д-22, подумал Лебедев, – один из ключевых блоков Фермы с этой стороны океана. То-то они забеспокоились.

      – В деле двое подозреваемых, – продолжала Сингулярность. – Уничтожить их мы не можем. Поэтому…

      – Но хотелось бы, а? – перебил Лебедев. – Пуф! – и изобразил «пуф» пальцами обеих рук. – Нет террориста – нет проблемы. М?

      Сингулярность проигнорировала. Получилось даже слишком по-человечески. Не зря Лебедев еще в последнюю их встречу подумал, что Большая Мама с этими своими платьями, юбками и помадой тоже хочет податься в автономы. Ресницы, блеск для губ, блузка расстегнута на одну пуговицу больше положенного…

      – Вы должны выяснить, кто из подозреваемых скрывается за ложной личностью, и помочь обезвредить террориста.

      – А отказаться мне нельзя? – Лебедев даже головой мотнул, отгоняя похабные картинки.

      – Других специалистов подобного профиля у нас нет. Поймете на месте.

      – Мне что, придется туда ехать?

      Сингулярность изогнула тонкую бровь.

      – Да, Лебедев, придется. Отправляетесь сегодня.

      Ахав

      Д-22 – это часть Фермы, амигдальная сеть, на обеспечении которой был не только сервер Разума М-7 и все местные коммуникации, но и связь с экзогородами в этой части Евразии. Она рухнула… Имеется в виду грязный календарь?

      Она рухнула 22 июня 2141 года. В этот день все кончилось. Я расскажу.

      В жирных черных тучах над городом бесились злые быстрые росчерки белых молний. Лил дождь. Рокотал гром. Для меня все это было где-то далеко, пусть мы и находились в самом сердце непогоды. Над городом, ощетинившимся частоколом небоскребов, медленно, точно огромные неповоротливые рыбы, парили платформы. А существа (ведь правильно говорить «существа», а не «люди»? ), населяющие М-7, продолжали совокупляться, есть, пить и делать прочую биологическую чушь.

      И вот что я вам скажу: никто из них не понял, что умер. До сих пор не понял.

      Д-22 – мой дом… нет, это я и был, мое существо – идеально круглый черный матовый шар. Он висел над Управлением, как огромное пушечное ядро из другой реальности, и не двигался. Внутри пульсировала черно-розово-красная каша, когда-то бывшая отдельными людьми. Так давно, что я даже не помню, кем был до слияния.

      И не понимаю, кем стал после разрыва.

      Могу сказать точно: я умер. Это я осознаю прекрасно. Вы когда-нибудь умирали, господин комиссар? Мне будто сунули внутрь огромную ледяную лапу и вырвали из меня… меня. Разобрали и собрали, как попало. Силком затолкали в это тело.

      Индивидуалисты, скажу я вам, последние ублюдки. Почему я должен страдать в мешке с алюминиевыми костями, если кому-то захотелось откатиться к анонимности? Этот реваншизм уничтожит то, что мы… вы, комиссар, с таким трудом сумели построить.

      Я был частью чего-то большого, великого. Но колония рухнула, и все мы рухнули вместе с ней. Ни во что другое я верить не хочу.

      Слова – костыли. Артикуляция кастрирует смысл. Я ничего не смогу вам рассказать или объяснить, СКАЧАТЬ