Полночный прилив. Стивен Эриксон

Чтение книги онлайн.

      и грызя удила,

      мы стремимся в небо, так одиноки

      на своем изъеденном пути,

      переставляем вспухшие ноги,

      и железные звезды сверкают на ваших пятках,

      подгоняя нас,

      напоминая о вашем жестоком укусе.

      Глава шестая

      Странник меняет судьбу,

      Когда невидимые доспехи

      поднимаются, чтобы отбить клинок

      на поле внезапной

      схватки, и толпа

      мечется, слепая, лишенная глаз

      в этих битвах,

      где темные дураки пляшут на плитках,

      и случай позволит копью

      из красной бронзы

      нанизывать миры, как черепа,

      один за другим,

      пока моря не прольются,

      чтобы укрепить закованные в металл кулаки,

      и это Странник,

      который правит судьбами

      безошибочно

      на груди человека.

      Башня Тарансед возвышалась на южном берегу гавани Трейта. Высеченная в базальтовой скале, далеко не образец элегантности и изящества, она торчала шишковатой семиэтажной рукой над искусственным каменным островом. Со всех сторон на нее обрушивались волны, заполняя воздух пеной. Не было ни окон, ни дверей, только гладкие пластины из обсидиана были вставлены по кругу на верхнем уровне – высотой в рост человека и примерно такой же ширины.

      Девять похожих башен были установлены вдоль границ, но только башня Тарансед возвышалась над суровыми водами северного моря.

      Гаснущий солнечный свет слабо отражался в обсидиановых пластинах. С десяток рыбацких лодок неслись по неспокойным водам к заливу, обходя отмели на юге. Рыбаки шли далеко от морских путей и не обратили внимания на три корабля, появившихся на севере с раздутыми парусами и направлявшихся к гавани в сопровождении неугомонных чаек.

      Корабли приблизились, и от главного пирса навстречу им направился лоцманский ялик.

      Три промысловых корабля отражались в обсидиановых пластинах башни, скользя в непонятной зыби, а чайки чертили вокруг белые полосы.

      Весла внезапно врезались в воду, табаня и разворачивая ялик.

      Среди такелажа первого корабля возникли силуэты. Паруса, туго наполненные ветром, вдруг заполоскали. Силуэты, смутно напоминающие людей, реяли на ветру, словно черные знамена в сгущающейся тьме. Чайки с резкими криками понеслись прочь.

      На ялике забили в тревожный колокол.