Купель дьявола. Виктория Платова

Чтение книги онлайн.

      Ламберт-Херри сидел на стуле против «Всадников», сложив руки на коленях.

      И совсем не был похож на свою фотографию в «Вестнике». Нет, черты лица были теми, но живого Ламберта-Херри сжирал какой-то внутренний огонь. Да и сам он казался лишь необязательным придатком к глазам. Глаза – вот что было главное в Херри-Ламберте. Никогда еще я не видела таких фанатично горящих глаз.

      Чтобы хоть как-то привлечь его внимание, я уронила книгу В. В. Филатова «Реставрация настенной масляной живописи», которая лежала тут же, на журнальном столике.

      Никакой реакции. Ламберт-Херри даже не шелохнулся.

      Тогда, осмелев, я подошла к нему и несколько раз щелкнула пальцами у него над ухом. Тот же эффект. Глаза, сообразила я, фанатично горящие глаза, вот на что надо воздействовать. И провела ладонью у него перед лицом. Это возымело действие. Ламберт-Херри Якобс вздрогнул и воззрился на меня.

      – Good day, – поздоровалась я.

      – Divine painting[14], – едва шевеля губами, произнес он.

      Это был совершенно неподъемный для меня английский, так что для дальнейших разговоров нужно привлекать Бергмана, который вполне сносно болтает и в состоянии отличить бук от пляжа[15]. Пока Ванька вел светскую беседу с Ламбертом-Херри, я не отрываясь смотрела на него. Стерильное, лишенное всяких пороков лицо, как будто взятое напрокат из обожаемого им пятнадцатого века. Волосы, слишком темные для голландца, и кожа – слишком светлая. И глаза…

      Тебя можно полюбить за одни глаза, взрослый мальчик, Херри-бой, жаль только, что они не видят ничего, кроме Лукаса Устрицы. Так, пожалуй, я и буду звать тебя – Херри-бой.

      Что-то в разговоре с ним, должно быть, взволновало Ваньку, во всяком случае, он отвел нас в сторону и жарко зашептал:

      – Парень не совсем уверен, но говорит, что это скорее всего левая створка триптиха. А центральная доска находится у него, в музее, в Мертвом городе Остреа…

      – Мертвый город, мертвый город… Мне все говорят о мертвом городе! Что это такое? – спросила я.

      – Его не существует с 1499 года, когда произошло крупнейшее наводнение. Мертвый город – место, где Лукаса Устрицу последний раз видели живым. Он проработал там около года и, судя по всему, погиб вместе с остальными жителями во время наводнения. Во всяком случае, после 1499-го сведений об Устрице не существует. А картина, которая хранится в Мертвом городе, – одна из последних его вещей. Если не последняя.

      – Мило, – только и смогла выговорить я. – Что еще он тебе рассказал?

      – В основном причитал. Он понимает, что «Всадники» стоят баснословных денег, но истина в искусстве всегда стоит дороже. Если бы их нынешний владелец, – Ванька кивнул на Снегиря, – сделал жест доброй воли… Если бы…

      – Он что, хочет, чтобы мы подарили ему картину? И снабдили ее дарственной надписью? – Снегирь иронически хмыкнул и метнул уничижительный взгляд на голландца.

      – Не СКАЧАТЬ