Времени холст. Избранное. Евгений Лукин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ залить, хоть запить, хоть черту кочергой залепить. Одно слово – негодяй!»

      «Подпишись в протоколе. Подпишись своей настоящей фамилией, а не шипящим псевдонимом».

      «Как же, как же, я помню, что моя фамилия Живолуп, только никому не говорю, храню гордое молчанье, как декабрист. Так под чем подписаться?»

      «Как под чем? Битый час толкуем, что твой знакомый фигурант совершил злодейский проступок – по поручению губернатора заживо замуровал Софью Казимировну Дырку, а ты как будто ничего не понимаешь».

      «Так это он? Ну конечно, он! Надо же, как я сразу не догадался, что это он. Вот паскудник!»

      В мастерской пахнет искореженным металлом, жженой костью и прожженной подлостью.

      Телефонная интермедия

      «Сегодня, mon prince, этот вития опять разглагольствовал по телевидению, что я похитила научные кости мамонта».

      «А мамонт-то вам зачем?»

      «Вы лучше спросите, зачем он палеонтологам? Протирать тряпочкой, омоченной слезами нищеты? А я хочу собрать в Нью-Йорке киргизскую юрту, поставить рядом ископаемое и протрубить, как мамонт. Знаете, сколько можно будет заработать денег? Я уже договорилась, топ prince, и действую, как американский гангстер. Его надо заткнуть».

      «Кого – мамонта?»

      «Мамонт, слава Богу, молчит уже десять тысяч лет. Надо, чтобы замолчал вития».

      «Хорошо, я посоветуюсь с палеонтологами».

      «Не с палеонтологами, а с патологоанатомами!»

      Черная точка

      В ту грозовую ночь, когда черная точка лишилась жизни, дежурил Самохин по городу. Еще недавно он был хранителем печати, особо приближенным к губернатору. Но сверху повеяли новые полночные веяния, и зазвучал воинственный голос Юдзана Дайдодзи: «Когда самурай становится отшельником, он берет в руки мухобойку, чтобы повелевать простой толпой». И тогда пришлось, сложив вчетверо первую подвернувшуюся под руку газету, превратить печать в обыкновенную мухобойку.

      И тогда пришлось кабинет Самохина обустроить в духе сурового самурайства. Куда-то исчезли милые, прелестные вещи (невские картинки Бенжамена Патерсена, голландские курительные трубки, мушкетерские кувшины с изображениями ангелов из Вестервальда), которые волшебным образом ужасное бытие превращают в прекрасный быт. Бытие ведь всегда бездушно, пустынно, ужасно. Быт же всегда одушевлен, всегда исполнен тысячью мелочей, а потому всегда прекрасен. Но для самураев, становящихся отшельниками, быт уже не имеет никакого значения, превращаясь в мужественное бытие, лишенное очаровательной никчемности.

      С грустью-печалью вспоминал Самохин о своей былой должности, разворачивая иногда типографские листы или поглядывая на голубой экран. Вот и в ту грозовую ночь, охраняя мухобойку, он смотрел телевизор по привычке, не испытывая особого служебного рвения. Показывали разные веселые программы: в одной лунная сенаторша Киргиз-Кайсацкая потрясала СКАЧАТЬ